Встреча в пути
Шрифт:
– Раскатова! Никаких подарков принимать нельзя! С ума сошла? Кругом представители КГБ! Меня уволят из-за тебя! – горячился Капитонов.
Его лоб взмок от проступившего пота. Под мышками розовой рубашки появились темные пятна.
– А мне что нужно было сделать? Швырнуть эту авторучку немцу в морду? – крикнула я, пылая от возмущения. Не склонная к скандальным выпадам, я была сильно напряжена от интенсивного внимания Курта и выплеснула это напряжение на Олега.
Олег ахнул, закрыл рот ладонью и с испугом огляделся по сторонам. К его счастью, в фойе никого не было.
– Ладно!
– Ну, уж нет! С меня обсуждений хватит! – ответила я. Схватив Надю за руку, быстро пошла в сторону автобусной остановки.
На следующий день к нам в комнату ввалилась запыхавшаяся Ленка Капитонова. Она принесла кусок копчёной сёмги, бутылку красного грузинского вина и буженину.
– Это вам Олег закуску послал со вчерашнего банкета. Вы же с Нинкой отказались присутствовать, а там еда была прямо с обкомовского буфета. Угощайтесь, дуры, пока я добрая есть у вас! Ой, Литка! Ой, не могу! Олег рассказал, какой фурор ты произвела на встрече! Этот Курт чуть не украл тебя! У него дикий темперамент, кстати, совсем не свойственный немецкой нации. Его с трудом затолкали в автобус, так рвался за тобой! А ты, Литка, девка опасная, оказывается! Тихоня с виду, а как растравила немецкую душу! Хотя, если вспомнить Федьку-конюха… Короче, ведьмака ты ещё та, Литка! Хорошо, что Олег теперь не живет в вашем общежитии! Я бы нынче умирала от ревности! – громко орала Ленка, разливая вино по бокалам.
Спору нет, мне было далеко до суетливой и вёрткой Протасовой, однако тихоней я никогда себя не считала. Просто умела молчать, если компания не располагала к откровению.
Про случай с Федей-конюхом я предпочитала забыть совсем.
Это произошло в 1976 году. После первого курса нас, как обычно, отправили в подсобное хозяйство нашего института на уборку картошки. Жили мы в деревне Момоны, в помещении бывшей конюшни. В стойла занесли дощатые помосты и уложили поверх их ватные матрасы.
После трудового дня собирались у костра на лугу. Пели песни под гитару, смеялись, танцевали.
К нам стал наведываться светловолосый кудрявый паренек по имени Федор Ушаков. Он работал на колхозной конюшне.
Федор сидел у костра и не сводил с меня своих зелёных глаз. Студентки подсмеивались над ним.
Я делала вид, что не замечаю этого открытого обожания, хотя мне это нравилось. Какой девушке не понравится, когда на нее смотрят, как на божество.
Перед отъездом мы, как водится, раздобыли деревенского самогона и пустили кружку по кругу. Еда почти закончилась, поэтому пили без закуски. Хмель ударил мне в голову.
Я вдруг увидела новенький красный мотоцикл, на котором приехал Федор, чтобы проститься с нами.
И вспомнила, что недавно закончила курсы мотоциклистов. Сразу после окончания курсов я уехала домой на каникулы и опыта вождения не получила.
Но сквозь жидкую призму выпитого самогона мне показалось, что я с легкостью справлюсь с любым средством вождения.
– Федя, я прокачусь на твоем
– Через час наша электричка в Иркутск! Смотри не опоздай! – крикнула мне Нина Назарова, староста нашей группы.
Она уже садилась в автобус, который приехал за нами, чтобы отвезти на железнодорожную станцию. В автобусе лежали наши вещи.
Я небрежно махнула рукой.
Села на мотоцикл, лихо рванула вдоль по дороге. Федор сидел сзади, обхватив меня рукой за талию.
Через десять минут я врезалась в стог соломы, стоящей на колхозном поле. Мотоцикл заглох. Наступила беспросветная тьма.
Хмель мгновенно выветрился из моей головы. Я испугалась, что могу опоздать на электричку. Что тогда?
С собой не было ни денег, ни документов. Всё в автобусе.
– Федя, срочно едем назад! – крикнула я.
– Но я не знаю, что с мотоциклом! Что я могу в такой темноте увидеть? – тревожно ответил Фёдор. Он тоже переживал за меня.
И тогда я взяла у Фёдора спичечный коробок и подожгла стог соломы.
– Быстро делай мотоцикл! – скомандовала я, не обращая внимания на испуганное лицо Фёдора.
В свете огромного костра он соединил какие-то проводки и сел за руль. Мы помчались по каким-то буреломам и успели на наш автобус.
Когда я вбежала в салон автобуса, наш куратор, физрук Артем Васильевич с трудом удержался от матерных выражений в мой адрес. Девочки, увидев солому, торчавшую в моих волосах, понимающе ухмылялись.
В электричке я сидела, понурив голову.
Мне было стыдно за свое поведение.
Но стало еще хуже, когда напротив меня сел Фёдор Ушаков. Он поехал провожать меня до самого Иркутска и его восхищенные глаза горели.
– Я никогда в жизни не встречал такой девушки! Я хочу жениться на тебе! Скоро меня заберут в армию. Ты будешь меня ждать, Лита? – горячо восклицал разрумяненный Федор.
Я подавленно молчала. Дорого бы я отдала, чтобы Фёдор исчез с моих глаз. Он был живым свидетелем моего позора.
То, что его восхищало, меня тяготило.
Надо ли говорить, что я сделала все возможное, чтобы больше никогда не встречаться с Фёдором.
А мне был урок: никакого злоупотребления алкоголем, который может вызволить из плена моего сознания диких неуправляемых демонов.
После той памятной международной советско-германской встречи, Лена не повторяла попыток пригласить меня на массовые мероприятия. Может, она всерьез ревновала ко мне Олега? Не знаю.
С той поры мы с Капитоновыми не встречались.
А много лет спустя, мы узнали, что он возглавил департамент здравоохранения города Ново-Зиминска, где я работала уже несколько лет.
Прежний начальник Александр Булавин был вызван в Москву, где ему поручили руководство агенством в министерстве здравоохранения.
Но это был уже другой Олег. Олег Владимирович. Мой работодатель.
Он держался отстраненно, сдержанно, словно опасаясь фамильярности с моей стороны. Но я и не думала хлопать его по плечу и намекать на прошлое время, когда он выказывал мне свою симпатию.