Встреча Вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих
Шрифт:
Так что каждый из нас, слепоглухих исследователей слепоглухоты, отвечая на вопрос, как возможно существование без зрения и слуха, может опираться главным образом на индивидуальный опыт. И у меня в этой книге нет другого выхода. Я ослеп в три года (при постепенно снижающемся, но остающемся до сих пор светоощущении), оглох в девять лет – при постепенно снижающемся остаточном слухе. Плюс прогрессирующие с возрастом опорно-двигательные проблемы – головокружение, на данный момент настолько нарушившее мое равновесие, что мне нужна инвалидная коляска. Читая мою книгу, все это надо учитывать – и снижающееся с возрастом остаточное зрение, и снижающийся остаточный слух, и нарастающее головокружение… У других слепоглухих – свои сочетания.
Но при любых неповторимо-индивидуальных особенностях – что же такое сознание? Откуда оно берется?
1.1.
Сознание – это осознание, прояснение для себя того, что и как мы на самом деле делаем. Со-знание – соответствие наших знаний нашим действиям, согласование наших представлений об окружающем мире с нашей деятельностью в нем. Вне деятельности просто нечего осознавать, ибо знания – представления – формируются именно в деятельности. К. Маркс и Ф. Энгельс писали:
«Люди являются производителями своих представлений, идей и т. д., но речь идет о действительных, действующих людях, обусловленных определенным развитием их производительных сил и соответствующим этому развитию общением, вплоть до его отдаленнейших форм. Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни». [3]
И далее:
«Сознание, следовательно, уже с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди. Сознание, конечно, вначале есть всего лишь осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то же время оно – осознание природы, которая первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот; следовательно, это – чисто животное осознание природы (обожествление природы)». [4]
3
Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений (новая публикация первой главы «Немецкой идеологии»). М.: Политиздат. 1966. С. 29.
4
Там же. С. 39–40.
Художественная иллюстрация обожествления – например, в «Собачьем сердце» М. А. Булгакова: пес Шарик смотрит, как на бога, на профессора Преображенского, пока тот на свою голову не превратил Шарика в Шарикова.
Предметом обожествления позже – не в первобытном, а в классовом обществе – становятся и социальные силы, точно так же, как и первобытно-природные, противостоящие нам в качестве неприступных и чуждых. Формы такого обожествления всю жизнь разоблачал Э. В. Ильенков, в том числе сциентизм – обожествление науки и модернизм в искусстве – обожествление, с одной стороны, штампа, а с другой – каприза, громко именуемого «свободой воображения»:
«Работа подлинно свободного воображения поэтому-то и состоит в постоянном индивидуальном, нигде и никем не описанном уклонении от уже найденной и узаконенной формы, причем в таком уклонении, которое хотя и индивидуально, но не произвольно. В таком уклонении, которое есть результат умения чутко схватить всеобщую необходимость, назревшую в организме общественной жизни… Такое «химическое» или «органическое» соединение индивидуальности воображения со всеобщей нормой, при котором новая, всеобщая норма рождается только как индивидуальное отклонение, а индивидуальная игра воображения прямо и непосредственно рождает всеобщий продукт, сразу находящий отклик у каждого, и есть суть и секрет свободы воображения и сопровождающего его чувства красоты». [5]
5
Ильенков Э. В. Об идолах и идеалах. М.: Политиздат. 1968. С. 250–251.
Эта диалектика всеобщей необходимости и индивидуального, единичного осуществления, воплощения всеобщей необходимости в образе в полную силу «работает» и в детском развитии. Как предельно точно заметил Ф. Т. Михайлов, суть, содержание детского развития – вовсе не в механически-потребительском,
6
Михайлов Ф. Т. Общественное сознание и самосознание индивида: Автореф. дис. … д. филос. н. М., 1987.
Человеческое сознание может возникнуть только во взаимодействии с другим человеческим сознанием. На то оно и «со-знание» – «со-» и в смысле совместно созидаемого и просто общего, всем известного знания, и в смысле сопредельности готового знания взрослого возникающему знанию ребенка.
В русском языке слово «сознание» самим своим составом выдает природу, сущность обозначаемого явления, а именно – предметно-деятельностную природу. Детско-взрослое знание добывается в совместной деятельности взрослого и ребенка. Возникающее детское знание определяет границы по мере того, как совместная деятельность ребенка и взрослого постепенно разделяется, превращается в самостоятельную детскую деятельность.
Чтобы сознание могло возникнуть, нужен предмет – предмет осознания, предмет овладения. Предмет этот – культура; в каждый данный момент – некая часть культуры, которой надо овладеть здесь и сейчас. Хрестоматийный пример, который анализировали и П. Я. Гальперин, и А. И. Мещеряков, и Э. В. Ильенков, – ложка: культурный предмет определенного назначения, и пользоваться им надо научиться. Никуда не денешься, «мордой» («лапами») в другой культурный предмет – тарелку – тебя не пустят… Только ложкой. Или вилкой. Или – в Китае, в Японии – палочками. Но не «мордой» и не «лапами».
Это я вспомнил предельно эмоциональное описание Э. В. Ильенковым детского протеста против ложки: «Отпихивает, он не хочет, он лезет „мордой” в тарелку». То есть пытается лезть, а между его «мордой» и тарелкой снова и снова вставляют ложку. И вкладывают ее в «лапы», тем самым превращая их в руки. “Потрясающе неудобный предмет”, – изумляется А. И. Мещеряков. До чего же, оказывается, это сложно – зачерпнуть ложкой пищу и донести до рта, не вывалив на себя!
На примере овладения ложкой А. И. Мещеряков и другие авторы показывали, во-первых, как формируются навыки самообслуживания. Во-вторых, на этом примере подчеркивалось, что педагогу необходимо строжайше дозировать свою руководящую («рукой водящую», – поясняет Э. В. Ильенков) активность, дабы не подавить на корню собственно детскую. Но ведь при овладении ложкой, как и любым другим культурным предметом, формируется не только соответствующий навык, не только соответствующее действие, а и целая система образов, без которой пользоваться ложкой по ее назначению было бы просто невозможно. Пока не сформирована соответствующая система образов, невыполнимо никакое сознательное, произвольное, целенаправленное, «целе-сообразное» действие. Так что в совместно-разделенной деятельности скрыта и тайна формирования сознания вообще и воображения в частности.
В книге Э. В. Ильенкова «Об идолах и идеалах» глава о воображении называется «Что на свете всего труднее?» и на этот вопрос тут же дается ответ эпиграфом из Гете: «Видеть своими глазами то, что лежит перед ними». Так Ильенков сразу указывает на фундаментальную функцию воображения, которую в тексте характеризует следующими словами:
«Форма психической деятельности, обеспечивающей “превращение”, воплощение “во образ” чисто физического факта, и есть воображение. Деятельность воображения как раз и соотносит зрительные впечатления с реальными формами вещей, с теми самыми реальными формами, с коими человек имеет дело прежде всего в реальной предметной жизнедеятельности, там, где он сам выступает не как “созерцающее” существо, а как реальное материальное тело среди других столь же реальных тел… И только соотнося зрительные впечатления с формами движения нашего собственного тела (в частности руки) по реальным контурам внешних вещей, мы научаемся и в зрительных впечатлениях видеть реальные контуры, а не результат воздействия вещей на сетчатку наших глаз». [7]
7
Ильенков Э. В. Указ. соч. С. 216.