Встречай меня в полночь
Шрифт:
Александра поцеловала ее в щеку.
— Не расставайся с надеждой, Виктория. Ты постоянно удивляешь меня; возможно, он удивит тебя.
— Надеюсь, что все произойдет именно так.
— Ты что, сошел с ума? — прошипел Джон Бейтс.
— Возможно. — Синклер обернулся к зеркалу туалетного столика, чтобы посмотреть на узел своего галстука. — Великолепно, Роман. Ты превзошел самого себя.
— Ага, — отозвался слуга. — Главное, хорошенько загримировать тебя перед казнью.
— Син, ты не можешь жениться! Ты поклялся не делать этого,
— Она нужна мне.
— Ты нуждаешься в ней? Или ты хочешь ее?
— Это тоже, но…
— Тогда уложи ее на спину и…
— Остановись, Бейтс! — резко воскликнул Синклер. — Ты говоришь о моей будущей жене.
— Жене — через двадцать минут, — уточнил Роман. — Бейтс, где Криспин? Этот парень мог бы отговорить его.
— Ты прав, я немедленно приведу его. Не уходите, пока я не вернусь.
Маркиз насупился. Он хотел жениться на Виктории Фонтейн не только потому, что их союз поможет ему поймать убийцу; что-то в ней влекло его, и отрицать это было невозможно.
— Бейтс. — Синклер постарался успокоиться. — Возможно, Томас знал напавшего на него. Есть вероятность того, что этот человек — один из знакомых Лисички Фонтейн.
— Значит, и она пострадает?
— Я не допущу этого. Она ориентируется среди подонков лондонского света лучше, чем я. Не беспокойся, когда все кончится, если она захочет развестись со мной, я дам ей такую возможность.
Лишь после того как сделал это заявление, Синклер понял, что эта идея ему совсем не по душе. Он жаждал Викторию Фонтейн, и, как ни странно, чем менее она стремилась соединиться с ним, тем сильнее становилось его желание.
Он хотел, чтобы она полюбила его, а это невозможно. Вероятно, все закончится тем, что их убьют.
— Если ты еще не опомнился, нам лучше всего отправиться в Вестминстерский собор, — ворчливо произнес Роман.
Синклер сдержал неожиданный приступ нервного раздражения.
— Думаю, представление удастся лучше, если я напьюсь. Как вы считаете?
— Я бы выпил, — поддержал его Бейтс.
— Я бы сказал — нет, Син, — вмешался в разговор слуга. — Высший свет примет тебя в свои ряды, если ты не будешь представлять для него угрозы. Если ты шокируешь их, перед тобой закроются все двери, и тогда твоя игра окажется напрасной.
— Кроме того, — добавил Бейтс, — стоит остаться трезвым, чтобы с ясным умом оценить величайшую ошибку в своей жизни.
Возможно, Бейтс был прав. Однако он начал это и нужно пройти все до конца.
Маркиз через силу улыбнулся.
— Только одну из многих. И если бы все ошибки выглядели, как Лисичка Фонтейн, я бы не возражал повторить их. — Он взял в руки перчатки из тонкой кожи. — Роман, лорд Стиветон перешлет вещи своей дочери во время церемонии. Размести их в спальне и в гостиной.
— Ты скажешь это Майло? Иначе он меня не послушает.
— Я уже сказал и хочу, чтобы здесь все было под твоим присмотром.
Слуга вздохнул:
— Слушаюсь. Было бы гораздо приятнее, если бы ты насчитывал
Усмехнувшись, Син хлопнул его по спине.
— Ты уверен, что я тебе доверяю?
Роман нахмурился.
— Я упакую все на случай, если ты передумаешь. — Убирая вещи, он продолжал ворчать: — Привести Лисичку в дом, где уже полно змей. И надо же было такое придумать!
Глава 4
Все, что Виктория вспоминала позже о своей свадьбе, было отмечено слепящим блеском: бисер, жемчуга и драгоценные камни на гостях отражали свет сотен свечей, мерцающих вдоль длинных нефов собора. Слава Богу, с ней не случилось обморока, хотя достало бы самого легкого ветерка, чтобы она упала на пол.
В соборе присутствовали все, от принца Джорджа до герцога Веллингтона и герцога Монмаута; большинство из них снисходительно улыбались, когда Виктория оцепенело повторяла вслед за епископом приличествующие случаю слова. Вся процедура казалась ей фальшивой.
Когда епископ провозгласил их мужем и женой и Синклер Графтон приподнял с ее лица фату, его янтарные глаза загадочно замерцали. Из всей процедуры это, очевидно, позабавило его больше всего. Коснувшись Виктории, он вывел ее из оцепенения.
— Не хмурьтесь, — прошептал маркиз, лаская ее щеку, — я не разочарую вас. — Он нагнулся и коснулся ее губ.
Если таков его способ извиниться, то этого слишком мало.
— Из вас вышла прекрасная невеста.
Виктория обернулась на звук низкого мужского голоса, опасаясь новых глупых поздравлении и добрых пожеланий. Когда она встретилась взглядом со светло-серыми глазами, пристально смотревшими на нее, и увидела стройную сильную фигуру, одетую в черное, то невольно улыбнулась:
— Люсьен.
Граф Килкерн взял ее руку и склонился над ней.
— Чтобы вы там ни наговорили Александре, никто не проведет Лисичку.
Она вздохнула, заметив, что муж находился на другой половине комнаты, разговаривая с несколькими подвыпившими молодыми людьми.
— Думаю, Лисичку перехитрили. Когда-то это должно было случиться.
— Хм! Но вы ведь не лишены права выбора, миледи.
— То есть?
Килкерн пожал плечами:
— Если он не нравится вам, застрелите его.
С ее губ сорвался смешок.
— Едва ли это традиционный выход, но я запомню ваши слова.
Он кивнул, улыбнулся и подошел ближе.
— Я считаю вас своим другом, Виктория. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
Виктория вскинула голову.
Килкерн никогда не делал ничего, не обдумав прежде последствия.
— Благодарю, Люсьен, — спокойно произнесла она, — но я справлюсь сама.
Двигаясь так тихо, что Виктория даже не услышала его приближения, Синклер взял ее пальцы и положил на свою руку. Однако его внимание было направлено на Килкерна. Если бы Виктория верила, что ему тоже присущи эмоции, она назвала бы это ревностью.