Встречи на московских улицах
Шрифт:
Что касается Асеева, то Валерий Брюсов, бесспорный поэтический авторитет, ставил его выше Маяковского. А извечный художественный оппонент Николая Николаевича Илья Сельвинский утверждал:
– Сила Асеева в том, что это прежде всего – личность. Можно не помнить его стихов, не знать ни одной строчки, но когда говоришь «Асеев» – перед тобой возникает силуэт, у которого нет двойника.
Да и сам Маяковский признавал:
– Есть у нас Асеев Колька. Этот может. Хватка у него моя.
…Печататься Николай Асеев начал рано, но регулярно только с девятнадцати лет (1908 г.). Дебютировал как символист, и это свело его с Вячеславом Ивановым и Валерием Брюсовым. Шапочное знакомство быстро переросло в дружбу. Одно время поэты даже жили вместе (Лубянский проезд, 3/6).
Через год после начала Первой мировой войны Асеева призвали в армию. Судьба занесла его во Владивосток, откуда он вернулся в Москву только в 1933 году. Время, отведённое ему судьбой на жизнь и творчество, было сложным, но антисоветчиной Николай Николаевич никогда не пробавлялся. Современный поэт Максим Замшев писал по этому поводу: «Все мы помним, как иные из отечественных литераторов умело совмещали лидерство по гонорарам и поездкам за границу за казённый счет с бесконечным хулением тех, кто им эти блага обеспечивал. Асеев был из другого теста».
Н. Асеев
По мнению многих критиков, Асеев владел словом едва ли не лучше всех советских поэтов, был бесспорным поэтическим виртуозом. Самая популярная его поэма «Синие гусары» была посвящена декабристам:
Белыми копытами лёд колотя,тени по Литейному дальше летят.– Я тебе отвечу, друг дорогой,Гибель не страшная в петле тугой!Позорней и гибельней в рабстве такомголову выбелив, стать стариком.Страшным ударом стала для поэта гибель В. В. Маяковского. Человек с необычайно высоким порогом совестливости, он винил в этом и себя, как участника окружения Владимира Владимировича, не сумевшего сберечь его. На смерть друга Асеев откликнулся поэмой «Маяковский начинается», за которую был удостоен Государственной премии СССР.
Николай Николаевич прожил семьдесят четыре года (по 1963-й). Буквально накануне своей кончины он написал стихотворение «Пять сестёр», в котором говорится о счастье, данном ему одной из них:
Я каждый день, проснувшись, долго думаюпри утреннем рассыпчатом огне,как должен я любить тебя, звезду мою,упавшую в объятия ко мне!На долю Асеева выпала поэтическая траектория редкого размаха – от позднего символизма до оттепели 1960-х годов, и он ни разу не оступился на ней.
Камерный театр. Молодой режиссёр А. Я. Таиров искал помещение для театра. Была труппа, были идеи и планы, но не было здания, в котором можно воплотить в жизнь желаемое. Театр мыслился небольшим, мест на четыреста. Как-то прохаживаясь по бульвару с группой артистов, Александр Яковлевич воскликнул, указывая на один из домов:
– Вот здесь можно было бы сделать прекрасный театр!
– Эта мысль, – говорила позднее А. Г. Коонен, – показалась мне просто гениальной. С этого дня наши прогулки по Тверскому бульвару участились. Гуляя, мы с увлечением обсуждали, какой из особняков больше подходит для театра. Однажды Таиров обратил наше внимание на красивый дом, окна которого были ярко освещены. Сверкающие хрустальные люстры создавали впечатление, что за окнами тянется большой нарядный зал. Мы остановились и как зачарованные смотрели в окна.
– Завтра же пойду разговаривать с владельцем дома, – решительно заявил Таиров.
Сходил. Приняли Александра Яковлевича вежливо, но так же вежливо и отказали.
– К сожалению, ваша идея, молодой человек, не из удачных, – заявил владелец красивого особняка.
В другом владении Таирова не пустили дальше передней, а на его предложение прозвучало:
– А вы, батенька, в своём уме?
Коонен предложила перенести поиски на нечётную сторону бульвара, надеясь этим обмануть судьбу:
– Моё внимание ещё раньше привлекал один особняк с красивой резной дверью чёрного дерева. Дом казался пустым и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров, оглядев этот дом, согласился со мной, что в нём что-то есть и, подойдя к двери, решительно позвонил. Всей компанией мы пошли на бульвар и стали ждать. Александр Яковлевич долго не возвращался, но из облюбованного дома вышел с сияющими глазами. Все сели на скамейку, и он начал рассказывать:
– Четыре зала, идущие анфиладой, не годятся для того, чтобы сделать театр. Ломать их грешно. Но есть возможность пристроить к ним небольшой зрительный зал и сцену. Само здание создано для театра. И подумать только, что в этом доме размещаются воинское присутствие и бухгалтерские курсы!
Сейчас это дом № 23. В начале XIX столетия он представлял собой ампирный особняк и принадлежал братьям Паршиным. Они взяли на себя обязательство перестроить здание под театр, а театр должен был выплачивать им по 36 тысяч рублей в год. По поводу этих выплат Коонен говорила:
– Никому из нас даже в голову не пришло, из каких доходов сможет маленький театр выплачивать эту сумму. Главное, мы уже видели в своём воображении театр! Мечта становилась реальностью.
Открытие театра, названного Камерным, состоялось в пятницу 12 (25) декабря 1914 года. На премьере присутствовали М. Н. Ермолова, Е. В. Гельцер, A. B. Нежданова, A. B. Собинов, почти все ведущие актёры Малого и Художественного театров. Пьеса «Сакунтала», имевшая полуторатысячную историю, по выражению Скрябина, передавала дыхание Индии и имела чрезвычайный успех. С этой пьесы в Москве началась жизнь театра, избравшего независимый путь от корифеев МХТ.