Встречи на перекрестках
Шрифт:
И в Москве и в Тегеране мы позже не раз обсуждали таджикскую ситуацию с иранскими представителями и, несмотря на некоторые непоследовательные действия со стороны Ирана, в целом приходили к согласию.
На следующий год после этой моей встречи состоялся в Тегеране раунд переговоров между правительством Таджикистана и оппозицией, на которых было принято решение о прекращении огня. И до и во время этих переговоров мы не раз контактировали с иранцами, и это оказалось небесполезным.
Первое мое посещение Тегерана с неофициальным визитом в 1993 году и второй приезд в иранскую столицу тоже в качестве директора СВР в феврале 1995 года еще раз убедили меня в том, что следует развивать отношения с этой страной не только в экономическом, но и в политическом плане. В мире не
Такие политические контакты были и остаются обоснованными и с учетом внутриполитической динамики в Иране, где, несмотря на настойчивое стремление сохранить тотальное влияние ислама, укрепляются силы, понимающие несостоятельность и пагубность курса на экспорт «исламской революции».
Конечно, существует еще и «узбекский фактор», без учета которого невозможна нормализация обстановки в Таджикистане. Я неоднократно по этому поводу встречался и говорил по телефону с президентом И.А. Каримовым, который тонко и глубоко разбирается в таджикских делах. Его советы и договоренности о совместных подходах были просто необходимы. Немало полезного сделали и президенты Казахстана Н.А. Назарбаев, Киргизии А.А. Акаев. Будучи директором СВР и министром иностранных дел, я обсуждал с ними не один час важную для всех нас проблему таджикского урегулирования. Находился в постоянном контакте и со специальным представителем Генерального секретаря ООН по Таджикистану Мерремом, сделавшим в сотрудничестве с нами много полезного для нормализации отношений между конфликтующими в Таджикистане силами.
Особенно хотел бы сказать о выдающемся человеке – скромном, даже застенчивом, умном и доброжелательном, очень современном и образованном, обладающем огромными возможностями и щедро приносящем их на алтарь поддержки своей общины. Речь идет о руководителе исмаилитов Кериме Ага Хане. В мире более 60 млн представителей этой ветви ислама, которые безусловно признают Ага Хана своим предводителем. Значительная группа исмаилитов проживает в Афганистане и Таджикистане, особенно в районах Бадахшана. Я многократно встречался с Керимом Ага Ханом и всегда черпал мудрые советы этого человека, без сомнения заинтересованного в мире и стабильности в этих двух странах. Немало сделал Керим Ага Хан и для того, чтобы поддержать в финансовом и экономическом отношении общины исмаилитов. Мы со своей стороны делали многое, чтобы облегчить осуществление этих столь необходимых гуманитарных акций.
У Фиделя Кастро
Когда 25 октября 1994 года я прилетел в Гавану, думал, что основным моим собеседником будет начальник Управления разведки МВД Кубы Эдуардо Дельгадо, с которым провел обстоятельный деловой обмен мнениями. Конечно, я знал о предстоящих встречах с представителями высшего кубинского руководства, но считал, что они будут протокольными. На самом деле все оказалось не так. Самыми продолжительными стали встречи и беседы с Фиделем Кастро – в общей сложности около десяти часов, из них три часа – один на один, с Раулем Кастро, исполнительным секретарем Совета министров (фактически премьер-министром) К. Лахе, министром финансов X. Родригесом, министром внутренних дел А. Коломе и другими.
Я думаю, что такой широкий круг собеседников был определен первой встречей с Фиделем Кастро.
Люди моего поколения, во всяком случае их преобладающая часть, видели Кубу в романтическом свете, искренне восхищались народом Острова свободы, отстаивающим свою независимость, находясь «под боком» у могущественных и враждебно настроенных Соединенных Штатов. Образ героической Кубы был связан в нашем сознании с ее лидером Фиделем Кастро. Воображение поражали его многочасовые выступления «без бумажки», на редкость эмоциональные, вызывающие бурное восприятие сотен тысяч людей, стекавшихся на центральную площадь Гаваны и близлежащие улицы. Очень импонировала его простота – все на Кубе обращались к нему «товарищ Фидель». Нигде не было портретов Фиделя, только Че Гевары.
Все это заслоняло другую сторону медали: тяжелую материальную жизнь кубинцев, жесточайшие ограничения, регламентирующие порядки в экономике, в обществе в целом. Многое вызывалось тем, что Куба была подвергнута экономической блокаде со стороны США, которые до поры до времени могли осуществлять антикубинскую линию и в Организации американских государств. Пострадала Куба и в результате резкого ослабления экономических связей с Советским Союзом, странами Восточной Европы после того, как перестала существовать социалистическая система государств, а Россия и другие страны СНГ начали радикально пересматривать свой внешнеэкономический курс. Идеологические ценности перестали определять направленность этого курса, который во все большей степени увязывался с интересами рыночной экономики.
Тяжелое экономическое положение Кубы обусловливалось и субъективными причинами, главным образом догматическим консерватизмом в экономической политике, медленной адаптацией к новым международным реалиям. Но положение начало меняться к лучшему. Кубинское руководство приступило к экономическим реформам, которые включали в себя не только определенную либерализацию внутриэкономической жизни, но и создание условий для притока иностранных инвестиций. Значительные капиталовложения пошли на Кубу из Канады, Испании, Мексики, других стран.
Это была моя вторая поездка на Кубу – первый раз я был там в апреле 1981 года. Многое изменилось с тех пор. Но остался, возможно несколько смягченный, дух романтики. Именно этот дух или специфический характер кубинцев, а скорее и то и другое, тесно связанное, и определяют радость на лицах людей, несмотря на все тяготы их жизни. Окружающая тебя жизнерадостность не может оставить равнодушным. Мне представляется, что все непредубежденные люди не могут не питать самые добрые чувства к Кубе и ее народу.
С Фиделем Кастро встречался впервые, и сразу он предложил поговорить наедине. Как только начался разговор, я понял, что Кастро испытывал настоящую потребность в откровенном товарищеском обмене мнениями, оценками, идеями. Очевидно, образовался «вакуум» в такого рода встречах с представителями российского руководства, и Фидель – человек непосредственный, не испорченный условностями – хотел максимально получить нужную ему информацию и поделился теми мыслями, что переполняли его.
– Товарищ Фидель, – начал я и почувствовал, что таким обращением уже приоткрыл дверь для доверительного разговора. – Хотел бы изложить вам мое видение прежде всего российско-кубинских отношений. Нам нужно понять (специально сказал: нам), что в новых условиях в них отсутствует идеологический фактор. И это не какая-то историческая пауза. Идеологическая основа, на которой строились наши отношения раньше, уже не вернется. И мы сошли с нее, да и вы тоже. Но следует ли нам в таких условиях разбегаться в разные стороны? Конечно нет. И история, сблизившая наши народы, да и сегодняшние геополитические интересы однозначно приводят к такому выводу.
Фидель слушал внимательно. Одобрительно кивал, когда я говорил:
– Не только России, но и многим другим, особенно латиноамериканским странам, нужна независимая, свободная Куба. Вместе с тем с учетом новых реалий мы заинтересованы в нормализации отношений этой свободной Кубы с Соединенными Штатами.
Фидель высказался незамедлительно:
– Я полностью разделяю эти взгляды. Вы должны знать, что мы не хотим обострять отношения с США и готовы к компромиссам. Более того, даже проявляемую американцами жесткость в отношении Кубы на нынешних переговорах по вопросам эмигрантов мы не драматизируем, связывая ее с промежуточными выборами 8 ноября во Флориде. Мы передали руководству США, что не откроем границы, чего они очень опасаются, так как в эмиграционную волну попадают далеко не лучшие люди.