Встречи во мраке (Сборник)
Шрифт:
— Эта рыбка водится только у этого острова — вот ее фото. Антик Хнльдебранта — ее имя. Эту тварь открыл голландец, и с тех пор ее видели всего три раза, все три раза здесь. Строение у нее такое же, как у известных кистеперых рыб, что нашли в речках Африки. Но что такая штучка живет и в море — это было сенсацией! А теперь — за работу. Как только найдете эту штуку, ничего не делайте — только дайте мне знать. У меня тут с собой есть специальное средство, она сразу будет у нас в руках.— И Крест самодовольно похлопал себя по карману.
— Эту штуковину дал мне один профессор-химик. Действует только на рыб, но вы на всякий случай держитесь от этой жидкости подальше, ясно?
Утром они подплыли к совершенно пустому острову, где не росли даже пальмы, а прибрежные камни побелели от помета многих тысяч птиц, которые здесь гнездились. Рыбу, которую они искали, видели только у этого острова, и, нырнув в глубину, они с Филиппом вдоволь насмеялись, представляя себе мистера Креста в роли Робинзона, который ест на голом месте свои расшитые ночные туфли.
Бонд огляделся, плывя вдоль кораллового рифа,— нет, этой рыбы не было и в помине. Совсем недалеко от него светилась медуза. Она была похожа на лампу, прикрытую затейливым абажуром с длинной бахромой... Бахрома медленно покачивалась, как от легкого ветерка, при каждом движении медузы. Рядом появилась синяя рыба с серебряным брюшком, потом вторая, третья. Выемку в дне заполняли кораллы; здесь живут домоседы-камбалы, а красные ветви укрывают целые семейства мелких красноперых рыб...
Но что это? Неужели? Да, оранжевые плавники мелькнули среди водорослей. Филипп тоже заметил рыбу, но не спешил подать знак мистеру Кресту. Бонд понимал его — он любил море, любил рыб, и видеть бессмысленную гибель нежных созданий ему тоже не хотелось.
Вдруг рядом с Бондом возник еще один силуэт — это хозяин яхты решил сам попытать свою удачу. А может, ему просто захотелось освежиться. Господи! Хоть бы одна акула учуяла этого человека — но они, очевидно, не едят своих, чтут родственные связи.
Бонд усмехнулся своим мыслям, краем глаза следя за передвижением мистера Креста. В воде его фигура казалась еще более округлившейся.
Он заметил рыбу и замахал руками, призывая их от-плыть подальше, потом вырвал из горлышка колбы стержень и направил ее в сторону нужной ему рыбы.
Вода слегка замутилась. Бонд не стал дожидаться развития трагедии и вынырнул на поверхность. Сидя вместе с Филиппом под тентом, они потягивали пиво и переговаривались. Оба ждали мистера Креста. Миссис Крест не вышла сегодня к завтраку, сославшись на головную боль.
Наконец, мистер Крест вынырнул ликующий, в восторге от самого себя.
— Эх вы, горе-ловцы! Торчали там битых два часа и ничегошеньки не нашли! Да стоило мне надеть маску и нырнуть, как я тут же наткнулся на нее, слышите?! Нашел ее тут же, как свою жену в кровати! А теперь — все на яхту. Софи лежит, не может, видите ли, выносить здешний воздух. Пахнет птицами, рыбами и бог знает чем еще! Через час — вон отсюда, в океан, ко всем чертям!
Этой ночью Крест был пьян и счастлив. Он достал рыбу! Он ликовал, хлопая себя по коленям, и оборачивался к жене, ожидая от нее восхищения. Она покорно улыбалась этому человеку, и Бонд в который раз подумал, что женское сердце — загадка. Ведь нельзя же подойти к ней и просто, глядя в ее голубые глаза Гретхен из сказочной страны, сказать: «Софи, ваш муж просто садист. И если вы убьете его — закон на вашей стороне».
Но нет, она слишком податлива, слишком нежна. Она покорна. Покорна ли?
На ее пальцах нет лака, на губах помады, а тяжелые блекло-золотые волосы не завиты и ничем не украшены. Очевидно, так велит ей он, этот убийца с голосом Богарта; хочет, чтобы она была «германской Лорелеей», девой природы, какой-нибудь Брунгильдой... А кого же он тогда считает Зигфридом?
Бонд вышел из душного салона на палубу — там тоже было душно, но ему надоело слушать издевательские рассказы мистера Креста о бедности французских эмигрантов, о том, что они торгуют черепками битых раковин и что семейство Леруа — это скандал! Их дедушка в семьдесят пять лет женился на полинезийке, и у супружеской четы теперь шестеро детей. Филипп сжимал кулаки, его ноздри раздувались от ярости.
— Вы здесь один, Джеймс?
Миссис Крест стала рядом с ним, наклонив голову и стараясь заглянуть ему в глаза.
— Не сердитесь на Креста, бога ради, он совсем не то.
Господи,— подумал Бонд,— скольким людям ей приходилось это говорить.
Он взял руку Софи и понимающе похлопал ее по плечу. Она вдруг на какое-то короткое мгновение прильнула к нему и заплакала.
Крупные детские слезы катились, как горошины. Казалось, что слезы были крупнее, чем глаза.
— Изумительно,— пропел за их спинами бархатный голос,— просто очаровательно! Тристан и Изольда!
В дверном проеме стоял мистер Крест со стаканом в одной руке и оливкой в другой.
— Но Джеймс забыл, что хозяин здесь я и что матросы слушают меня беспрекословно. А что если он вдруг сегодня ночью окажется за бортом? А что если я вдруг просто не найду его в темноте? А что если акулы...
— Мистер Крест! Как вы смеете...
Женщина жалобно всхлипнула и шагнула в темноту.
Этой ночью он опять услышал крик. Потом второй, третий. Бонд чиркнул спичку и взглянул на часы — три часа ночи...
Бонд захотел перенести свой матрац в другое место и встал. На другой стороне палубы, где обычно укладывался мистер Крест после супружеских объятий, Бонду послышался какой-то странный звук. Обычно храп мистера Креста перекрывал все другие звуки, но сейчас это было похоже на то, как, наверное, храпят удавленники...
Удивленный Бонд подошел к его гамаку и замер на мгновение — из горла хозяина яхты высовывалось что-то странное. Он наклонился и отскочил.
Это была рыба Хильдебранта, которая до того лежала в формалине в кают-компании.