Встречи во мраке
Шрифт:
Гаррисон неохотно ответил:
— Ну, моя жена, само собой разумеется, умерла от болезни самым обычным образом. Но когда я прочитал это, то сразу же подумал, что, возможно… возможно, пожалуй, понять все по-другому. Необоснованная мысль, навязчивая идея, подумаете вы? Мысль, что кто-то мог приложить к этому руки. Но, вероятно, эта идея, вспыхнувшая в моей голове, была совершенно нелепой.
Он закончил фразу с извиняющейся улыбкой.
Камерон не ответил улыбкой. «Все же идея, — сразу подумал он, — а нелепая она или нет,
Он снова взял бумажку в руки и стал балансировать ею в пальцах, словно хотел ее взвесить.
— Я полагаю, что вы совершенно правильно поступили, позвонив нам, — заметил он.
— Я не пациент, — сказал Камерон ординаторской сестре доктора Лоренца Миллера. — Я могу подождать, пока доктор не найдет для меня время. В крайнем случае, я могу прийти попозже.
— Там кто-то из полиции, — сказала сестра врачу в заключении разговора. — Он хочет задать вам пару вопросов о миссис Гаррисон. — Она повторила просьбу Камерона.
Врач, совершенно естественно, заинтересовался.
— Можете пройти к нему, — сказала она.
Доктора Миллера забавляло, что в виде разнообразия явился не пациент. А то, что его визитер из полиции, еще больше развеселило его. Он взял сигару, предложил Камерону и затем удобно устроился в своем кресле.
— Меньше всего желал бы я слушать вам пульс, инспектор, или измерять кровяное давление, — шутливо проговорил он. — Хотелось бы мне быть полицейским. Тогда, по крайней мере, я общался бы со здоровыми людьми.
— Со здоровыми преступниками, — сухо заметил Камерон. — И при этом были бы бедняком.
Они перешли к делу. На Камерона врач произвел хорошее впечатление. По крайней мере, он был убежден в его честности.
— Вы лечили миссис Гаррисон, доктор?
— В течение нескольких лет я был их домашним врачом. Когда-то он был моим школьным товарищем. Он вызвал меня…
Врач взглянул на календарь.
— …по телефону 31 мая, рано утром. То, что я увидел, мне не понравилось, но сразу я затруднился поставить диагноз. В тот же день позже я нанес визит второй раз и немедленно забрал ее в больницу.
Он понизил голос.
— Больше я не терял времени, но, несмотря на это, было уже поздно. Еще до наступления ночи она умерла.
— И какова была причина смерти?
Врач нахмурился. Какое-то время он смотрел на пол, будто ему трудно было говорить.
— Тетансу, — тихо проговорил он. — Не пожелал бы своему злейшему врагу.
— Вы сказали, что во время своего первого визита вам не удалось установить диагноз?
— Это даже врачам редко удается. Только при втором визите я стал подозревать это. Исследования в больнице подтвердили мое предположение.
Он вздохнул.
— Было уже поздно вводить сыворотку. Мы ничем не могли помочь.
Камерон глубоко вздохнул.
— И от чего, вы считаете, это произошло?
— Входя в дом, она поранила себе ногу гвоздем. Но для меня главное было то, что с ней произошло, а не причина заболевания.
Камерон неторопливо кивнул.
— В этом заключается разница между нами обоими. Я работаю над прошлым, вы — над будущим.
— Однако, в этом случае, я полагаю, не может быть и речи о преступлении, — возразил врач. — Поэтому ваше сравнение к данному случаю не подходит.
Камерон на момент опустил глаза, словно хотел скрыть свои мысли.
— Не можете ли вы рассказать мне кое-что об этой болезни, доктор? Я не специалист и, откровенно говоря, даже не слышал о такой болезни.
— Ну, это естественно. В просторечии ее называют столбняком. Она развивается от повреждения кожи. Даже царапина или укол иглы могут стать причиной этой болезни — при условии наличия вируса. Случаи выздоровления очень редки, большей частью больные умирают.
— Существуют ли еще другие причины заболевания, кроме этих? Ну, например, контакт с другими людьми?
— Нет, столбняк — не заразная болезнь, а следовательно, она не может передаваться от человека к окружающим.
«Очень даже может, — подумал Камерон, вставая и направляясь к выходу. — Однако, совсем в другом смысле…»
Гаррисон в пижаме спустился по лестнице.
— Мне очень жаль, что я вас побеспокоил, мистер Гаррисон, — сказал Камерон. — Я знаю, что сейчас три часа ночи, но я проделал такой путь, что при всем желании не мог раньше прибыть. Мне нужно задать вам только пару вопросов о том гвозде, который явился причиной смерти вашей жены.
Гаррисон не понимал его.
— Это был обычный гвоздь, — удивленно сказал он.
— Можете ли вы показать его мне?
— Нет. Я его выдернул и выбросил на улицу.
— Можете ли вы показать мне, где он торчал?
— Да, это могу.
Гаррисон повел его в входной двери.
— Вот здесь, внизу. Видите крошечное углубление в дереве под дверным косяком? Здесь он торчал. В ту ночь мы поздно пришли домой. Я распахнул перед ней дверь и, когда она вошла, то поранилась об эту проклятую штуку. При всем желании мы не могли понять, каким образом здесь оказался гвоздь. Здесь не было щели, которую нужно было бы забить. Должно, быть, он совершенно случайно был вбит в косяк.
— Случайно?
Камерон поднял брови.
— Имеете ли вы представление, как давно торчал здесь гвоздь?
— Пожалуй, он появился только в этом году. Но его как-то не замечали.
— Кто-нибудь из вас раньше натыкался на него?
— Нет, нет. Никто не натыкался.
— Тогда его, несомненно, не было до того вечера.
Камерон сделал недовольную мину.
— Слышали ли вы когда-нибудь удары молотка?
— Это исключено. Нас целую неделю не было дома. Два дня дом вообще был заперт. Прислуга вернулась раньше нас, утром в понедельник.