Встречи
Шрифт:
Силантьев вздохнул:
– Вот что, Терентьев, ты последи за ним. Пусть он будет в деле, но возле тебя. А то погибнет ни за грош… - Он помолчал и добавил: - А когда пленных опять обуешь, доложи.
– Слушаю!
– сказал Терентьев и, прихватив двух бойцов, побежал к складу.
Через час полк Дзюбы уже двигался на юг, в ту сторону, откуда все слышнее доносился шум боя…
4
Вражеская группировка распадалась. Штабы Коробова и Рыкачева насчитали
Вся ночь и весь день прошли в боях, в которых с каждым часом терялись последние надежды румын прорвать окружение. Полк Дзюбы буквально с ходу вступил в бой. Однако на этот раз бой продолжался не больше часа. Стремительный, дружный напор - и войска противника в беспорядке отступили. Удачи последних дней, на удивление, переродили всех в полку - от командира до последнего солдата. Великое дело - победа. Малодушных она превращает в храбрых, а храбрым придает спокойствие и уверенность.
Дзюба расположил свой КП в одном из отнятых у противника блиндажей. Блиндаж был оборудован на совесть, но стены и пол его были политы каким-то сильным раствором, от которого щипало в носу и жгло веки.
– И как они тут сидели, - сердился Дзюба, - ведь просто не продохнуть. Откройте дверь, пусть хоть выветрится немного.
Под вечеров блиндаж вдруг ворвался Терентьев.
– Товарищ командир полка, - закричал он возбужденно, - парламентеры идут!
– К нам?
– удивился Дзюба.
– К нам! Два человека!
Дзюба осанисто расправил плечи.
– Веди их сюда! Да завяжите им глаза, как они Силантьеву завязывали… Потуже!
Как раз в это время в блиндаж вошел Силантьев. Пуля оцарапала ему голову, и белая марлевая шапка была надвинута до бровей, как шлем.
Дзюба взглянул на повязку и поднялся ему навстречу, уступая скамейку.
– Вот еще незадача… Что с тобой, Силантьев? Сильно?
– Нет, - махнул рукой Силантьев.
– Так, царапина… Потерял немного крови…
– Выпей-ка трофейного коньячку.
– Что ж, можно.
Дзюба налил полстакана коньяку и разрезал лимон.
– Садись рядом, здесь у стола! Сейчас будем принимать парламентеров… Ты теперь специалист. Знаешь, как с ними разговаривать.
– Ладно. Смейся, - сказал Силантьев, закусывая коньяк лимоном.
– А впрочем, поговорим. Занятно…
Ступени блиндажа заскрипели. Дверь распахнулась. Первым на пороге показался взволнованный и потный Терентьев, за ним - Яковенко. Они встали по бокам лестницы, пропустив мимо себя двух румынских офицеров с завязанными глазами. Офицеры, осторожно ступая, как бы боясь провалиться в яму, вышли на середину блиндажа.
Силантьев уступил место за столом Дзюбе, а сам
– Сними повязки, - кивнул Дзюба Терентьеву.
Терентьев мгновенно сдернул обе повязки, и парламентеры невольно зажмурили глаза от яркого электрического света. В худощавом человеке с черной щетиной волос на щеках Силантьев мгновенно узнал своего старого знакомого - капитана. Другой парламентер был ему неизвестен. Немолодой подполковник, приземистый и широколицый, в кожаном пальто на меху - он выглядел очень растерянным, хотя, видимо, изо всех сил старался сохранить достоинство.
– Парламентеры?
– спросил Дзюба, внимательно рассматривая офицеров.
– Парламентеры, - ответил капитан, выступая вперед. В это мгновение он встретился взглядом с Силантьевым, узнал его и сразу как-то сник.
Дзюба насмешливо прищурил глаза:
– Сдаваться пришли?
Капитан помедлил, еще раз бросил испытующий взгляд на Силантьева, пытаясь угадать, не будет ли этот человек, которого он так дурно принял, теперь мстить ему, а затем приложил руку к шапке.
– С кем мы говорим, господин… господин майор?
– Я командир одной из частей, которые вас окружили.
– Мы пришли для переговоров.
– Переговоров не будет, - сказал Дзюба.
– Никаких условий мы не принимаем. Сдавайте оружие!
Капитан перевел ответ Дзюбы подполковнику, тот хмуро выслушал его и что-то буркнул в воротник. Капитан опять повернулся к Дзюбе.
– Мы имеем поручение заявить о нашей капитуляции.
– Вот это другое дело, - сказал Дзюба.
– Где будут сборные пункты, мы вам укажем позднее. Вам придется подождать, пока я доложу командованию, оттуда придет соответствующее распоряжение… Кто ваши генералы?
– Ласкер, Мазарини и Станеску…
– Отправьте парламентеров в соседний блиндаж, - сказал Дзюба Кочетову, который в это время на минуту оторвался от телефонов.
– Пусть позагорают немного… Да, - обратился он к капитану, - а сколько вас там?
– Приблизительно тридцать тысяч, господин майор.
– Тридцать тысяч, - почесал за ухом Дзюба.
– Порядком… Ну ладно, веди их, Кочетов!
Парламентеры ушли, а Дзюба доложил обо всем по телефону Чураеву. Чураев выслушал, сказал: «Ждите» - и стал звонить Коробову. Тот ответил: «Ждите» - и позвонил Ватутину.
Ватутин приказал: генералов Ласкера и Мазарини немедленно направить в штаб фронта, а генералу Станеску возглавить колонну сложивших оружие и вести ее в тыл; по дороге организовать пункты питания и медицинской помощи; к сдавшимся немедленно направить из штаба армии группу командиров, которая должна следить за тем, как будет происходить разоружение. И снова полетели по радио и по телефону короткие, точные приказы - командармам, комдивам, командирам полков: пока все гитлеровцы не будут разоружены и построены в колонны, быть начеку…