Встречный ветер
Шрифт:
– Давай искупаемся, - предложил Петр.
– Сначала надо плечи размять.
– Ромашков пошевелил тугими, обтянутыми гимнастеркой плечами и направился к спортивной площадке, где на двух, недавно окоренных столбах трепыхалась слабо натянутая волейбольная сетка; тут же, рядом с волейбольной площадкой, стоял турник.
Шлепнув ладонями, Ромашков ловко подпрыгнул и крутанул "солнце".
– Вот это да!
– восхищенно воскликнул выглянувший из окна повар. Капитан Ромашков снова поднял гибкое тело над металлической перекладиной и замер "свечкой"
– А ну, Петр, вспомни-ка наши школьные "боевые" дела, когда мы еще до турника не доставали. Теперь, наверное, мастер, - медленно подняв руки и глубоко вдохнув чистый морской воздух, проговорил Ромашков.
– К сожалению, это мне противопоказано, - смущенно ответил Петр.
– Почему?
– удивился Михаил.
– Предплечье болит. Играл в волейбол и упал неудачно. Но турником и раньше не увлекался.
– Напрасно, - с улыбкой сказал капитан.
– Значит, волейболист? Отлично! Организуем команды и посоревнуемся.
– Я не против.
Они прошли к морю, разделись на изогнувшемся подковой щебенчатом пляже, выкупались и вернулись в казарму.
Так начался их первый день на новом месте службы.
Глава седьмая
После завтрака вместе с капитаном Земцовым, который только вернулся с соседней заставы, куда выезжал по срочным делам, и с приехавшим офицером комендатуры Рокотовым Ромашков и Пыжиков стали знакомиться с участком государственной границы - сначала по висевшей на стене схеме, а затем, подседлав коней, проехали по галечному, местами обрывистому и каменистому берегу моря. Позднее, выйдя в море на небольшом катере, осмотрели правый фланг, загроможденный высокими отвесными скалами. В конце участка сошли у сероватой, мрачной Орлиной скалы, вскарабкались по узкой ступенчатой тропке на крутизну и пешком возвратились на заставу.
Долговязый, неутомимо подвижный, в белом с начищенными пуговицами кителе капитан Земцов торопился с передачей заставы. Коренастый, степенный майор Рокотов, туго перетянутый ремнями, с пистолетом на поясе, подолгу задерживался в каждом уголке, изредка делая спокойные критические замечания.
– Тачки-то вместо зениток, что ли, поставили?
– спрашивал он старшину Маслюкова, указывая на оставленные строителями и разбросанные около бани тачки, ящики, носилки, доски.
– Приберем, товарищ майор.
– У собак опять нет свежего мяса. Прикажу сварить ваши порции, товарищ старшина.
– Сегодня забьем старую кобылу, как договорились, - оправдывался рассудительный и хозяйственный Маслюков.
– А мы, по-моему, давно уже об этом договорились. Забыли?
– тихим голосом говорил Рокотов.
– Я сейчас дам указание. Разрешите?
Получив разрешение, старшина отделился от группы, пошел на конюшню.
Коней на заставе - вместе с молодняком - было одиннадцать голов, не считая старой гнедой кобылы, которая последние годы возила для бани и прачечной воду. Теперь же ее откормили на мясо, специально для питания собак. Старшина приказал
– Вывести могу, а стрелять не могу, - стоя посреди конюшни с метлой в руках, сказал Нестеров.
– Боишься, что ли?
– подзадорил старшина.
– Никак нет...
– А я приказываю!
– повысил голос старшина.
Но Нестеров даже не шелохнулся. Он уже успел подшить чистый подворотничок, как это заметил вошедший капитан Ромашков, почистить брюки и сапоги. Выглядел свежо и опрятно. Так же чисто и опрятно было во всей конюшне с аккуратно развешанными уздечками и седлами. Пол был подметен, утрамбован и полит водой.
– Что за шум?
– спросил появившийся капитан Земцов. Рокотов и Пыжиков остались во дворе.
– Опять, товарищ капитан, Нестеров мудрит. Отказывается выполнять приказание, - доложил старшина.
– В чем дело, товарищ Нестеров?
– строго обратился к младшему сержанту Земцов.
– Не могу я, товарищ капитан, стрелять эту гнедуху, вот и все, - хмуро поглядывая на Земцова, ответил Нестеров.
– Почему?
– Есть собашники. Пусть уже они сами.
– Это же приказание! А если придется в человека стрелять? спросил капитан Земцов.
– То дело другое. Я присягу принимал и всяких врагов уничтожать обязан. Враг есть враг, а гнедуха ничего для меня вредного не сделала.
– Вот мудрец!
– с усмешкой заметил старшина.
– А мне все равно, кто я есть, - спокойно, но твердо ответил Нестеров.
– Может, она жеребая, у ней все зубы сточены, я ее с рук хлебом кормил...
– Вот странный человек!
– воскликнул Земцов, не зная, как поступить в этом необычном случае. Акт приема и сдачи подписан еще не был. Земцов чувствовал, что ответственность за дисциплину пока лежит на нем и он должен принять какое-то решение.
– Значит, отказываетесь?
– спросил он резко.
– Не могу.
– Розовые щеки Нестерова дрогнули. Он выразительно посмотрел на нового начальника заставы.
Ромашков понимал состояние сержанта, но не вмешивался. Ему хотелось знать, какое решение примет капитан Земцов.
– Придется вас, товарищ Нестеров, строго наказать, - проговорил Земцов с желанием прекратить эту неприятную сцену.
– Наказывайте, товарищ капитан, - глухо проговорил Нестеров.
– Прекратите разговоры, младший сержант! А вам, товарищ Ромашков, советую поставить вопрос о переводе Нестерова на другую заставу. Он здесь не о службе думает, а о синеньких косыночках...
Рассерженный Земцов повернулся и вышел из конюшни. Ромашков, задержавшись на минуту, укоряюще посмотрел на Нестерова.
Оторопело постояв с минуту на одном месте, Нестеров швырнул в угол метлу и решительно вышел в станок.
Где-то стукнулась о кормушку лошадиная скула, звякнули кольца, зашуршало сухое сено, протяжно всхрапнул конь, визгливо и озорно заржал разыгравшийся стригунок.
– А ну, леший! Вот подойду, да как опояшу!
– хрипло прикрикнул на него Нестеров.
Глава восьмая