Шрифт:
Рассказы
Тегеран – Сталинград
…В начале декабря сорок третьего года, поздним утром, возвращавшаяся с Тегеранской
Окна спецвагона были плотно занавешены, внутри просторного отсека-купе плавал, чуть вздрагивая, электрический свет. Но когда состав въехал в город, Сталин отдёрнул одну из штор, поискал взглядом выключатели, но опять не вспомнил, где они. Он прошёл в дальний угол салона, к письменному столу, и вызвал начальника своей охраны генерал-лейтенанта Власика. Тот появился в дверях как всегда почти бесшумно, сделав шаг, произнёс уже неуместное «Разрешите?». Сталин махнул рукой в сторону жёлтых плоских плафонов.
– Покажи мне, где они отключаются.
– Общий пульт в спецпомещении, а здесь выключатели в каждом отсеке, в одном и том же месте, товарищ Сталин, слева от двери. В спальном салоне у двери и над кроватью…
За много лет генерал привык к периодической забывчивости хозяина в отношении некоторых бытовых вещей и не удивлялся этому.
– Ладно, разберусь… Передай в штабной вагон, товарыщу Штеменко, что сразу после Сталинграда я жду очередные сведения о положении на фронтах… Особенно по трём украинским фронтам… И что там с Коростенью и 60-й армией… Чтобы всё было нанесыно на карты… Пока мы будем знакомиться с городом, пусть подключатся к ВЧ и возьмут последние сведения в генштабе…
Верховный с минуту молча глядел в сторону освобожденного от шторы окна.
– …И пусть не забывают о срочных просьбах командования фронтами и тоже доложат о них… В связи с остановкой поезда пусть Штеменко доложит не в четырнадцать, а в шестнадцать часов… Если не будет ничего чрезвычайного…
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Приказывающего жеста удалиться не было, поэтому генерал продолжал навытяжку стоять перед Верховным.
Сталин сам выключил две лампы внутреннего освещения: так лучше было видно то, что двигалось, словно чёрно-белая кинолента, мимо поезда снаружи.
– Это какой завод? – присев у окна, спросил вождь у Власика и чуть приподнятой правой рукой указал в окно на огромное, с дюжиной труб, серо-тёмное здание и две высокие деревянные чаши-градирни, окутанные вялым паром… Искорёженный железный скелет третьей, ещё не восстановленной чаши ржаво-обожжённым клубком чернел рядом.
Генерал, напрягшись, замялся.
– Пригласи сюда товарыщей Ворошилова и Бэрию… Нет, Бэрию не надо пока.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Буквально через минуту раздался стук и появился маршал Ворошилов, пришедший из соседнего вагона.
– Вы можете идти, – сказал Сталин генералу. На «ты» он обращался к Власику только наедине. После неизменного «Слушаюсь!» тот осторожно закрыл за собою дверь.
– Что, уже Сталинград? – поздоровавшись, спросил Сталин маршала. – Ты завтракал? Присаживайся. Нет, сюда вот, к окну.
– У меня завтрак в обед. Изжога что-то по утрам.
– А ты коньяк не пей. Вына хочешь, лёгкого?
– Нет, я…
– Боышься, что отравлю тебя? – улыбнулся Сталин. – Это не по моей части… Да тебя, конника, не так просто свалыть.
Ворошилов, присев, замолчал. Чуть кивая и вроде улыбаясь, немного кривил щеку… Самое важное в такой момент было понять настроение Сталина, он просто шутит или с намёками какими… Похоже, просто шутил.
– Да… Сталинград… – Ворошилов наклонил голову, глянул в окно, но через несколько секунд уже смотрел на Сталина. – …Сталинград… Да… Твой Красный Царицын… Десять дней назад, когда так же вот в Тегеран… в Баку то есть… ехали, то даже не остановились здесь. Не до того было…
– Остановылись, на полчаса… Но для подклучения к ВЧ, а не для прогулок. И нэ десять, а дэвять дней назад…
Ворошилов угодливо, даже по-дружески улыбнулся – мол, кто ж с тобой спорит, с твоей точностью…
– Я вот тут думал… – Сталин встал и подошёл к противоположному окну, немного приоткрыл тяжёлую штору. – …Нам мэч этот английский сейчас городу отдать или позже?.. – спросил он как бы у самого себя. И себе же ответил: – Ладно, потом, пусть отстроится Сталинград… Или в Москве вручим… После победы… Нет, лучше в первую годовщину победы под Сталинградом…
– Конечно, конечно… Вызовем делегацию сталинградскую, рабочих, героев…
– А какой завод мы проехали только что? – На этот раз вопрос адресовался точно Ворошилову.
– Завод?.. Не знаю… Сарепту недавно проезжали… Ты помнишь июль восемнадцатого? – ответил Ворошилов и тут же пожалел, что спросил Сталина о гражданской войне. Уже лет десять, как они подробно и, главное, достоверно старались не говорить о тех временах. Страна давно знала только одного главного героя обороны Царицына… И этот вопрос об июле восемнадцатого, когда в Царицыне был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа, наверняка напомнил Сталину об истинных именах и военных заслугах…
– Помню… Я всё помню… Что ты осунулся враз? Вы, вы героы были… А товарищу Сталину шесть губерний кормыть надо было и Москву заодно… Хлебом царыцынским… да рыбой… Накормыл… Старик не обижался вроде на такого руководителя южного продовольственного дела? Как ты думаешь? Не зря послал?..
– Ну что ты! Если бы не ты тогда…
– Признаёте, значит, заслуги товарыща Сталина в гражданской войне? – вождь чуть улыбнулся, давая знать, что шутит… – А… где Мынин теперь? Не слышно давно… Умэр, что ли?.. – он немного помолчал. – И эти… Лэвин… Лытвиненка… Снэсарев…
Ворошилову опять стало не по себе. Чёрт дернул эту Сарепту и восемнадцатый год. Как будто Сталин не знает, где бывший военрук Северо-Кавказского округа Снесарев… Эх, Андрей Евгеньич… Не было образованней его в Красной Армии тогда… Востоковед, географ военный… Больше десятка языков иностранныхзнал, а надо было ещё один назубок выучить – сталинский… Может, и уцелел бы… И про председателя штаба Обороны Царицына Минина всё он, Сталин, ведает… Ещё бы про командующего Южным фронтом, будущего маршала Егорова, спросил… Левина Рувима вспомнил, председателя губкома партии… В тридцать восьмом бы вспомнил… А то Ежов и его туда ж, замнаркома финансов… Впрочем, про судьбу Сергея Минина Ворошилов и сам толком ничего не знал. Весь этот разговор про Красный Царицын надо было срочно сворачивать, переходить на другое…