Встретимся завтра

Мавродиев Владимир

– Вот что, Вера, – сказал он ей, вернувшись в дом и укладывая инструмент обратно в диван, на который она так и не легла. –

Я к тебе в душу не лезу, но давай-ка рассказывай потихоньку как и что у тебя вышло. Может, я посоветую чего… Анальгин-то нашла, выпила? Вот и хорошо. А то тебе зуб твой и говорить не даёт. Чайку ещё хлопни. И рассказывай. Не торопись.

Окно в кухне уже не светилось внезапной жёлтой теплынью, но для Веры, похоже, услышанное «не торопись» опять вспыхнуло маленьким лучиком. Пятнистая сероватая бледность на её лице как-то выровнилась, порозовела не только чуть распухшая от зуба, но и другая щека.

– Температуры нет у тебя? – заметив неожиданный румянец, спросил он и запросто приложил ладонь к её лбу. – Нет вроде. Да что ты дрожишь-то, чай, говорю, пей. Скоро Мироныч придет, ещё скипятим. И вот что… Снимай-ка убор свой. И платок этот. – Через секунду вялая беретка уже висела на крючке вешалки. – Я сейчас… – Он пошёл в дальнюю комнату, где стоял большой старомодный шифоньер, открыл скриплую дверцу, что-то нашёл и вернулся в кухню. – Вот, шапочка дочкина, с ушами, шерстяная, надевай. И вообще потом ещё глянем. Кофту там, штаны… сапожки где-то были… Тут добра всякого море скопилось, каждый год везём да везём, не расстанемся. И правильно, вот и пригодилось. Согрелась маленько? – Он сел за стол напротив неё.

Без тёмной беретки и толстого платка, в синей, с какими-то белыми петухами, шапочке Вера и впрямь стала выглядеть совсем по-девчоночьи. Но плечи её заметно обмякли, чуть ли не пошатывались. И ему почему-то вспомнилась та хрупкая зелёная былка в чесночной грядке, которая в холоде как-то держалась, а от внезапного тепла сломалась на землю.

Конец ознакомительного фрагмента.