Вся ночь — полет
Шрифт:
— Я еду туда не на прогулку, — заметила Шейла. — Ты знаешь, зачем я еду туда. — Она вздохнула и прикрыла глаза. — Это место, откуда начнется новая жизнь моего сына.
— Ты полетишь за Соколом Эдвином, я это знаю, — сказала Норма. — Удачи. И запомни, Шейла, я всегда рада тебя видеть. Всегда рада слышать твой голос.
Норма наклонилась и поцеловала Шейлу в щеку. Шейла почувствовала, какие теплые и сухие губы у Нормы, и сказала:
— Спасибо, Норма, за все. Ты такая теплая — вся…
Дни и бессонные ночи, поначалу полные боли и отчаяния, а потом сменившиеся долгими часами сна, уже позади. Кошмары отступили и не мучили больше Шейлу Ньюбери. Подумать только, не переставала удивляться Шейла, как благодатны слова, которые произносила Норма! Невероятно, но эта женщина четко расставила по местам все то, что произошло в жизни Шейлы, и то, что должно в ней произойти. В той самой жизни, в которой, думала Шейла, уже никогда ничего не будет.
Эдвин, ее сын, должен был стать продолжением ее, Шейлы Ньюбери, во времени и пространстве. Разве не так задумано природой? — размышляла Шейла после бесед с Нормой.
Но его больше нет, говорила ей Норма, а время и пространство остались. Она, Шейла Ньюбери, осталась во времени и пространстве. Они принадлежат теперь ей одной. Поэтому она может заполнить их тем, чем хотел заполнить их ее сын.
Шейла знала, чего он, ее Эдвин, хотел, — он бредил ловчими птицами. Он знал их всех, мог показать в каталоге мелкого сычика и огромного орла, не заглядывая в подписи. Но самой прекрасной из всех ловчих птиц он считал сокола. Нет на свете другой птицы, говорил ее сын, которая сравнилась бы с ним.
— Их называют мужественными и самоуверенными, — рассказывал он матери. — Даже злобными. Но разве какая-то птица сравнится с ними по уму?
Шейла наблюдала за лицом сына, когда он произносил эти фразы, слышала свои интонации и видела свои гримаски на его лице. Вот так, уверенно и безапелляционно, заявляла она в свое время родителям, что не нужно ей ранчо в Калифорнии, которое завещал ей дядя. Она уедет в Сан-Франциско и станет успешным торговцем недвижимостью.
— Но… почему так запали тебе в душу соколы? — с недоумением спрашивала она сына, как спрашивала ее собственная мать, когда Шейла решала, чем заняться в жизни.
— Они всегда были верными помощниками человека. Охотниками… друзьями… — говорил Эдвин.
Что-то в его словах тогда царапнуло Шейлу. Только потом, гораздо позднее, она поняла — что именно.
Ее сын хотел иметь… верных друзей? А она, его мать, разве не верный друг своему сыну? Шейла выбросила из головы и из сердца тот укол, когда услышала его следующую фразу:
— Некоторые соколы стоят не меньше хорошего автомобиля, — сказал ее сын.
Так вот чем можно, наконец, объяснить страсть сына к соколам! Действительно, зарабатывать хорошие деньги, занимаясь любимым делом, что может быть в жизни лучше? И тогда она самоуверенно сказала Эдвину:
— Я тебя понимаю…
Это уже после, в доме Нормы Родд, она по-настоящему поняла и услышала многое из того, о чем говорили они с сыном.
Теперь Шейла Ньюбери собиралась лететь в Париж с одной-единственной целью: привезти оттуда пару птиц. Соколят. С которых начнется жизнь питомника ловчих птиц.
Этот питомник Шейла решила создать на ранчо, расположенном близ городка Фортуна. Оно досталось ей по наследству, от дяди, брата отца. Могло ли быть место более удачное для такой цели, чем это, — равнинное и открытое всем ветрам? Оно словно самим Богом предназначено для ловчих птиц, которые любят необъятный простор, бездонное небо и бесшабашный ветер. А там всего этого вдосталь.
Вот к такому простору стремился и Эдвин, поняла Шейла, его он искал, за ним погнался из города, в котором ему становилось все более невыносимо и тесно.
И погиб. Пятнадцатилетний сын утонул в холодной горной реке, в Колорадо.
Иногда Шейла думала, что если бы они жили на ранчо, то Эдвин был бы с ней и сейчас. Но они не могли жить на ранчо — отец мальчика, первый муж Шейлы, как и второй ее муж, оказались самыми настоящими горожанами. Точно такими, какой считала себя и Шейла Ньюбери.
В те дни, когда она жила у Нормы, она снова пережила и ту беду, которая произошла в ее жизни раньше. Ее первый муж, отец Эдвина, погиб в авиакатастрофе. Он был журналистом, летел на небольшом самолете в командировку, и самолет упал при посадке. После расследования стало известно, что виной явился голубь, который попал в турбину двигателя.
После этого газеты много писали о том, что пора перенять опыт европейцев, которые держат соколов для того, чтобы они не позволяли голубям вторгаться в воздушное пространство аэропортов.
Когда это произошло, Эдвину было три года, он не мог знать ничего о причине катастрофы. Шейла не рассказывала ему, полагая, что незачем обременять мальчика печальным знанием — вдруг он будет бояться летать на самолете?
Шейла хорошо помнит, как похолодели у нее руки и она едва не выронила тарелку с салатом — ей почему-то отчетливо запомнилось, что в том салате были свежие, тонко нарезанные сероватые колечки шампиньонов, а на листьях дрожали капельки воды, она плохо просушила листья, — когда ее сын вдруг сказал:
— Мама, я думаю, мои соколы пойдут на ура и моя ферма не прогорит.
— В самом деле? — отозвалась она, не подозревая, о чем сын скажет дальше.
— Конечно. Ты сама знаешь, как часто авиакатастрофы происходят из-за птиц, которые влетают в воздушное пространство аэропорта. Я читал, что европейские аэропорты покупают соколов, чтобы они сторожили небо. Ты понимаешь?
Он говорил ей об этом, уже собираясь в Колорадо. Говорил не как о мечте, оказывается, ее сын все время искал реальный выход для своей страсти к птицам — и нашел.