Вся правда о Муллинерах (сборник)
Шрифт:
Едва эта бодрящая мысль успела промелькнуть у него в голове, как с внезапностью, от которой сердце Седрика едва не выбило ему передний зуб, тишина вновь нарушилась — на этот раз могло показаться, что Соединенный флот Великобритании, проводя маневры на траверзе Нора, дал залп из всех орудий. Миг спустя Седрик уже трепетал в своей нише за креслом.
Спящий подскочил и проснулся.
— Женщин и детей первыми в шлюпки! — скомандовал он.
Затем вновь появилась рука и нажала на кнопку звонка.
— Джейн!
— Сэр?
— Джейн, эта чертова
— Да, сэр.
— Скажу вам еще кое-что, Джейн, и можете повторять направо и налево, что я это сказал. В следующий раз, когда мне захочется спокойно подремать часок-другой, я устроюсь поближе к паровому молоту.
Горничная удалилась. Владелец дома испустил тяжкий вздох и снова раскинулся в кресле. И вскоре в комнате опять загремел «Полет валькирий».
После чего с потолка начал доноситься стук.
Это был усердный, превосходный стук. Седрику показалось, что в комнате наверху немалое число большеногих людей бьют чечетку, и его возмутил эгоизм, позволивший им предаться этому развлечению в такое время. Обитатель кресла зашевелился, а затем сел и протянул руку к звонку таким привычным движением.
— Джейн!
— Сэр?
— Слышите?
— Да, сэр.
— Что это?
— По-моему, сэр, это мастер Уилли отдыхает по-воскресному.
Мужчина выпростался из кресла. Было ясно, что чувства его слишком сильны для слов. Он звучно зевнул и принялся надевать ботинки.
— Джейн!
— Сэр?
— С меня хватит. Пойду полоть палисадник. Где моя мотыга?
— В прихожей, сэр.
— Травля! — с горечью сказал владелец дома. — Вот что это такое. Беспардонная травля. Цилиндры… Мастер Уилли… Возражайте сколько хотите, Джейн, но я скажу прямо и бесстрашно. Утверждаю категорически — и факты на моей стороне, — что это травля… Джейн!
Он испустил бессловесное бульканье. Казалось, у него перехватило дыхание.
— Джейн!
— Да, сэр?
— Смотрите мне в глаза.
— Да, сэр.
— А теперь ответьте мне, Джейн, без экивоков и уверток. Кто выкрасил этот ботинок в желтый цвет?
— Ботинок, сэр?
— Да, ботинок.
— В желтый цвет, сэр?
— Да, желтый. Поглядите на этот ботинок. Обследуйте его. Окиньте его непредубежденным взглядом. Когда я снимал этот ботинок, он был черным. Закрываю глаза на несколько секунд, а когда открываю — он желтый. Я не из тех, кто покорно смиряется с подобным. Кто это сделал?
— Не я, сэр.
— Но кто-то же сделал! Возможно, тут поработала шайка. Зловещие вещи творятся в этом доме. Говорю вам, Джейн, что номер семь, вилла «Настурция», внезапно — и к тому же в воскресенье, что только усугубляет ситуацию, — превратился в дом с привидениями. Не удивлюсь, если еще до конца дня сквозь занавески начнут просовываться костлявые руки, а из стен посыплются трупы. Мне это не нравится, Джейн, и я говорю вам об этом со всей откровенностью. С дороги, женщина,
Хлопнула дверь, и в гостиной воцарился покой. Но не в сердце Седрика Муллинера. Все Муллинеры мыслят четко, и Седрику не потребовалось много времени, чтобы уяснить, что его положение заметно ухудшилось. Да, весьма заметно. Он проник в эту комнату с цилиндром на голове и желтыми ботинками на ногах. Он покинет ее без цилиндра, в желтом ботинке на одной ноге и в черном — на другой.
Огромный шаг назад.
И в довершение всего ему отрезан путь к отступлению. Между ним и такси, в котором он мог обрести временное убежище, теперь находился владелец дома с мотыгой. Такая ситуация напугала бы даже завзятого любителя приключений. Дугласу Фэрбенксу она бы не понравилась. Седрик же находил ее нестерпимой.
Предпринять, казалось, можно было лишь одно. Предположительно, позади этого жуткого дома имелся сад, а в доме — дверь, в этот сад ведущая. Оставалось лишь бесшумно проскользнуть по коридору — если в подобном доме вообще было возможно двигаться без шума, — найти эту дверь, выбраться в этот сад, прокрасться на улицу, домчаться до такси, а затем — домой. Седрика уже почти не волновало, что может подумать о нем привратник. Пожалуй, ему удастся спасти лицо с помощью небрежного смеха и намека на пари. Вероятно, внушительные чаевые подвигнут привратника прикусить язык. В любом случае, каким бы ни был исход, вернуться в Олбени необходимо, и притом как можно скорее. Дух его был сломлен.
Пройдя на цыпочках по ковру, Седрик открыл дверь и выглянул в коридор. Пусто. Он крался вдоль стены и почти достигнул конца коридора, когда услышал звук шагов — кто-то спускался по лестнице. Слева от него была дверь. Открытая. Он метнулся туда и очутился в комнатке, за окном которой виднелся ухоженный сад. Шаги протопали мимо и начали спускаться по кухонным ступенькам.
Седрик снова задышал. Опасность миновала, решил он, и ему остается только завершить свой рискованный путь. Такси, там на улице, влекло его к себе как магнит. До этого мгновения он не сознавал, что питает к шоферу хоть сколько-нибудь теплые чувства, но теперь поймал себя на мысли, что истосковался по его обществу. Он жаждал узреть шофера, как жаждет олень испить воды из горного потока.
Очень бережно Седрик Муллинер открыл окно, сдвинув раму вверх до конца. Он высунул голову, чтобы оглядеть местность, прежде чем предпринять дальнейшие действия. То, что он увидел, весьма его ободрило. Расстояние от подоконника до земли было мизерным. Только бы протиснуться в окно, и все будет в ажуре.
И вот в этот момент оконная рама опустилась ему на шею, как нож гильотины, и он обнаружил, что накрепко пришпилен к подоконнику.
Огненно-рыжий бывалый кот, который при его появлении поднялся с матрасика и разглядывал Седрика бледно-голубыми глазами, теперь подошел поближе и задумчиво понюхал его левую лодыжку. Произошедшее показалось коту необычным, но очень по-человечески интересным. Кот уселся поудобнее и предался медитации.