Вся Правда
Шрифт:
Это не человек, это монстр.
— Этот мир слишком мал для меня.
Экран темнеет, но я продолжаю смотреть на него. Слеза скатывается по моей щеке, затем следует еще одна, и еще. Я не могу остановить их, даже если бы захотела.
Я любила Арианну. Я думала о ней как о чем-то вроде замены Рейне, но она никогда не заботилась обо мне. Все, в чем она была заинтересована, это проявить себя, манипулируя моей любовью и любовью Ашера к ней.
И Джейсон…
Дерьмо.
Он был
Я бы сделала то же самое, если бы оказалась на его месте.
Это такое уродливое положение, в котором можно оказаться.
Я тянусь за пультом, чтобы выключить телевизор, и тут в моем периферийном зрении появляется присутствие. Я ахаю, пульт выпадает из моих пальцев и с грохотом падает на пол.
Ашер стоит у входа в спальню, одетый только в боксерские трусы. Он все еще смотрит на пустой экран, как и я несколько секунд назад.
Судя по его отсутствующему выражению лица, он наблюдал за происходящим — или, по крайней мере, за большей его частью. Он продолжает смотреть телевизор, будто Арианна все еще там, говорит, что она никогда не заботилась о нас, говорит, что ее брат, который пожертвовал своей молодостью ради ее счастья и рано повзрослел, став ее родителем, и ее поддержку было легко обмануть, говоря, что все, о чем она заботилась, это уничтожить его.
Боже, он не реагирует — совсем не реагирует.
Это даже страшнее, чем если бы он разгромил это место.
Даже его руки падают по обе стороны от него, как безжизненные части тела. Он не сжимает кулаки и не двигает челюстью.
Он оцепенел.
Нет, я не позволю ей забрать его у меня. Только не снова.
Арианна не высунет голову из могилы, чтобы еще раз разрушить наши жизни. В прошлом ей это удавалось, но больше этого не повторится.
Я шатаюсь на нетвердых ногах и на цыпочках подкрадываюсь к нему, будто боюсь, что он сорвется в любую секунду. Он не двигается, даже когда я встаю перед ним, мои пальцы почти касаются его.
— Эш... — уговариваю я.
Никакого ответа.
Я беру его за руку в свою. Она тяжелая, неподвижная и.… холодная. Такая чертовски холодная.
— Эш, посмотри на меня.
Его взгляд блуждает от телевизора к моему. Там так много боли, так много лет потрачено на ненависть, месть, насилие.
Так много упущенного времени.
— Это была не твоя вина. — мой голос полон эмоций несмотря на то, что я пытаюсь говорить нейтральным тоном. — Это была не наша вина. Мы просто слишком сильно любили ее, чтобы заметить это.
Он ничего не говорит, но его челюсть сжимается так сильно, что я боюсь, что с ним что-нибудь случится.
Что, если я его потеряю?
Что,
Что, если...
— Мне так жаль.
Его голос едва слышен выше шепота.
Мои брови хмурятся.
— Что?
Его руки обхватывают меня в крепком объятии, от которого у меня почти перехватывает дыхание.
— Мне так чертовски жаль, Рейна.
Если возможно, его объятия сжимаются вокруг меня сильнее. Это говорит гораздо больше, чем говорят мне его слова. Это говорит о том, как сильно он сожалеет о прошлом, как сильно он хотел никогда не отпускать меня.
Поэтому я обнимаю его в ответ, потому что у меня те же самые сожаления.
Мы потеряли так много времени. Мы барахтались, тонули и так долго не могли вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.
Вся эта боль теперь исчезает, словно ее никогда и не было.
Я позволяю ему отнести меня обратно в постель. После этого мы не разговариваем.
Мы просто смотрим друг на друга, обхватив друг друга руками и ногами, когда засыпаем.
Мы оба ранены и нуждаемся в восстановлении сил.
***
Ночной кошмар заставляет меня проснуться. Там были суровые сине-зеленые глаза, смеющиеся надо мной, насмехающиеся надо мной, говорящие мне, что я никогда не смогу избежать своей судьбы.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я открываю веки. Большим пальцем вытираю слезу.
Эти темно-зеленые глаза встречаются с моими, когда он медленно вытирает слезу. Его рука не покидает моего лица даже после того, как все слезы высохли. Его сильная рука гладит мою щеку, пока он пристально смотрит на меня, как будто я превращусь в дым и зеркала.
Уже поздно, примерно два или три часа ночи, но, похоже, он слишком мало спал, если вообще спал.
Видеть, как ему так больно, и не иметь возможности поговорить об этом, медленно убивает меня. Ашер всегда был молчаливым типом, который направлял свою боль внутрь вместо того, чтобы очищать ее, и это убивало его медленно, но верно.
Я не могу позволить ему держать все это в себе, только не после того, через что мы оба прошли.
— Проблемы со сном, — бормочу я, будто более громкий голос поднимет плащ, окружающий нас.
— Я не могу выкинуть из головы ее голос или лицо. — его слова тихие и наполнены такой болью, что они выворачивают меня наизнанку. — Я не могу поверить, что это моя младшая сестра, та самая Ари, ради которой я так многим пожертвовала. Я должен был увидеть знаки или остановиться и спросить, когда я увидел эти гребаные знаки.
— Эй. — я провожу ладонью по его обнаженной груди и кладу ее на его спокойное сердцебиение, его почти мертвый пульс. — Мы не могли знать, она была слишком стратегична в этом, а мы были слишком молоды и у нас было слишком много проблем с общением.