Всю жизнь с морем
Шрифт:
Это было так давно, что, кажется, целая вечность отделяет того мальчика от нынешних дней.
Глава II
Путь к морю
Передо мной чудом сохранившийся, пожелтевший от времени и протертый на сгибах документ, текст которого воскрешает не только давнее прошлое, но и всеми забытый канцелярский стиль.
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Дано сие в том, что Александр Бочек действительно плавал матросом на учебной шхуне «Надежда» Владивостокского мореходного училища с 1 апреля 1908 года по 10 октября 1908 года, что подписью своею и приложением судовой печати удостоверяю.
За капитана шхуны «Надежда»
помощник капитана
М. Дарзнэк
Владивосток,
декабря 1-го дня
1908 года
Этот документ свидетельствует о том, что мальчик, мечтавший о море, и я — одно лицо. Мечта стала явью.
Весна рано приходит в Приморье. Мартовским утром, прихватив скромный маленький саквояж с самым необходимым, сел я на станции Пограничной в поезд и отправился во Владивосток. Об истинной цели моей поездки знала только мать, до поры до времени мы сочли за благо утаить от отца свои намерения.
Столица дальневосточного Приморья встретила меня ярким солнцем и омытыми дождем блестящими булыжными мостовыми. Отыскать Александровское мореходное училище дальнего плавания не составляло труда — оно было достаточно популярно в городе. Случилось так, что я в то утро был, наверное, самым ранним посетителем. И если посмотреть со стороны, то картина, очевидно, была такой: перед подъездом училища стоял тщедушный мальчонка, с побледневшим от волнения лицом.
Должно быть, таким и увидел меня стоявший у входа старый матрос севастопольских времен.
— Чего тебе? — хрипловато, с ноткой раздражения в голосе спросил он.
Если бы он знал, что творилось в эту минуту в душе юного посетителя, то не удивился бы бледности его лица и мелькнувшему в глазах испугу. Язык прилип к гортани, и мальчуган так и не сумел выдавить из себя ни слова.
— Так зачем пожаловали, молодой человек? — голос матроса звучал уже не так сердито, в нем слышались нотки участия и искренней заинтересованности.
«Молодой человек» пролепетал, что ему нужно видеть начальника училища.
— Начальника? Ишь ты, ну что ж, пойдем.
Старик молча повел меня через обширный зал, в котором было много моделей кораблей и судов, на стенах висели картины.
Остановившись у внушительной белой двери с табличкой «Канцелярия», старый матрос наставительно сказал:
— Стучи. Владимир Константинович его зовут. Стучи!
Сердце мое готово было выскочить из груди. Я постучал.
— Войдите! — раздался из-за двери властный голос. — Войдите же!
Я вздрогнул и рванул на себя надраенную до блеска медную ручку. В просторной светлой комнате за большим письменным столом сидел человек в темном штатском костюме. Опустив коротко стриженую голову, он писал.
— Подойдите ближе и скажите, что вам угодно, — произнес сидевший за столом, не поднимая головы и продолжая писать.
Строгий вид канцелярии, царившая в нем безукоризненная чистота, а также опущенная голова начальника внушили мне еще большую робость. Я еле оторвал от пола как будто свинцом налившиеся ноги и сделал несколько, пожалуй самых трудных в моей жизни, шагов.
Начальник мореходного училища Владимир Константинович Неупокоев положил ручку и поднял на меня внимательные серые глаза. Ему в то время было только тридцать пять лет, но мне он показался пожилым человеком.
Какие ему сказать слова, как убедить в том, что вот уже несколько лет моя душа рвется к морю, что больше всего в жизни я хочу стать моряком? В сознании проносится множество всяких слов и мыслей, но из всего этого стремительного вихря я выбираю несколько самых обычных и тусклых:
— Хочу поступить в морское училище, моряком стать хочу, — голос дрожит, в горле мгновенно пересыхает. Чувствую противную дрожь в коленях. Холодная струйка бежит по желобку между лопаток. Липкими становятся ладони.
Неупокоев внимательно рассматривает меня и ждет, что я еще скажу. Я молчу. Видимо, поняв мое состояние, строгий человек просто, одобряюще приглашает:
— Подойдите ближе и садитесь. Садитесь.
Робкое оцепенение еще не прошло, но тяжести в ногах меньше, я делаю несколько поспешных шагов. Однако сесть не смею, а лишь кладу на ближайший стул свой саквояж и фуражку. Начальник откинулся на спинку кресла и одобряюще улыбнулся:
— Боюсь, по возрасту вы не подойдете. Сколько вам лет?
— В июле будет шестнадцать, я уже окончил городское шестиклассное училище в Никольске-Уссурийском, — выпаливаю я, боясь решительного отказа.
— Аттестат с собой?
Я молниеносно киваю.
— Покажите.
Никак не могу открыть саквояж, пальцы не слушаются, наконец, достаю документы и протягиваю через стол.
Изучив аттестат, Неупокоев опять поднимает голову:
— И по виду, Бочек, вам куда меньше, я бы дал лет четырнадцать.
Что это — сомнение или отказ? Нет, он еще не произнес ничего такого, он спрашивает:
— Где вы живете?
— На станции Пограничная, прямо с поезда к вам.
— Почему же вы хотите стать моряком? Что влечет вас в океан?
Опять лихорадочно ищу подходящих, самых убедительных слов, не нахожу и, краснея, лепечу:
— Я читал много о море, моряках… и мне очень хочется… море… корабли… под парусами…
Неупокоев барабанит костистыми пальцами по столу и, улыбаясь, спрашивает:
— Родители знают, что вы хотите определиться в мореходное училище?
— Да, то есть, нет. В общем, мать знает, отец — нет. Он против моего намерения идти в морскую службу.