Вторая гробница
Шрифт:
– Это еще не повод, чтобы выходить за него замуж! – пошутила Алисия. – Вообще, я не считаю, что мне нужно становиться чьей-то женой. Надо отказываться от этого, пока есть возможность. Для женщины замужество означает лишь одно: ее права урезаются вдвое и во столько же раз увеличиваются обязанности.
Картер рассмеялся.
– Алисия, ты не лучшего мнения о мужчинах. У тебя уже был негативный опыт? Это было бы прискорбно.
– Упаси бог! Я много читала. С меня и этого хватит.
– Тогда ты еще никогда не была влюблена!
– Да. Я еще не имела такого удовольствия.
Картер, казалось, углубился в свой рисунок, но на самом деле в мыслях он был далеко от этого места и карандашом лишь прорисовывал уже имеющиеся контуры. Наконец он сказал:
– Это может случиться скорее, чем ты можешь себе представить. Это всегда случается внезапно, тебя как будто поражает молнией. Ты словно парализован, ты ни о чем больше не можешь думать. Ты просто ничего не хочешь, кроме как всецело обладать любимым человеком. Ради этого ты готов отдать последнюю рубаху, готов к унижениям, готов выставлять себя на всеобщее посмешище, но иначе уже не можешь. Если ты еще ребенок, то в одно мгновение начинаешь взрослеть. Все плывет перед глазами, и ты будто пьян. Это выбивает почву у тебя из-под ног…
– Эй, Картер! – Алисия взяла Говарда за плечо и толкнула, чтобы вернуть к реальности. – Бьюсь об заклад, что ты не прочитал об этом в какой-то книге!
– Да нет же! – упрямо ответил Картер.
– Правда? – язвительно спросила Алисия.
Говард пробормотал что-то извинительное и продолжил рисовать с особым рвением, а Алисия за ним внимательно наблюдала.
Они немного помолчали, и через некоторое время девочка произнесла:
– Интересно… Ты не хочешь рассказать мне, что ты чувствовал?
– Нет! – коротко отрезал Говард.
Но Алисия не отступала:
– А почему нет? Может, тогда причину назовешь?
– Нет! – повторил Картер.
– Ну и не надо! – Алисия гордо отвернулась и сделала вид, будто уходит из подвала. Но прежде чем она дошла до дверей, Говард крикнул:
– Постой, Алисия! Я не хотел тебя обидеть. Мне просто тяжело говорить об этом. Любовь – это таинственная штука, и тот кем она овладевает, лишается рассудка.
Слова Картера лишь распалили любопытство Алисии. Она вернулась и вопросительно взглянула на Говарда. Но он разрывался на части: с одной стороны, ему хотелось поделиться своим счастьем, с другой – его мучила совесть, что он выдаст тайну. Пока он боролся с собой, Алисия сказала:
– Знаешь, я не могу поддержать беседу. Я ведь никогда еще не влюблялась и временами сомневаюсь, что это вообще возможно.
– Чепуха! – перебил ее Говард. Честность Алисии тронула его, и он попытался утешить девочку: – Я тоже так думал, но потом у меня вдруг началось что-то похожее на лихорадку, и мои сомнения рухнули. С тех пор в моей жизни только одна мысль: я хочу любить Сару.
– Значит, счастливицу зовут Сара? И где она живет? Как выглядит?
Говард взял новый лист бумаги и быстрыми штрихами начал вырисовывать обнаженное женское тело в позе Афродиты. Красным мелом, который он держал словно смычок, Говард усилил игру света и тени на рисунке. Потом он перешел к деталям.
– Сара великолепна, – говорил он, не отрывая глаз от рисунка, – у нее темные волнистые волосы, которые она гладко зачесывает. Глаза у нее тоже темные и бездонные. А здесь, на верхней губе, у нее родинка, такая маленькая, что нужно вплотную приблизиться, чтобы ее заметить. У нее чувственные губы, выпуклые, как морские волны. А груди мягкие и податливые, они выступают и слегка отбрасывают тень!
Алисия удивленно склонилась над листом и наблюдала за Говардом, который на ее глазах как бы оживлял Сару.
– Она, наверное, и правда очень красивая, – сказала Алисия и после паузы добавила: – Но она старше тебя. Я угадала?
Говард кивнул.
– А сколько ей лет? Ну скажи! Ей, наверное, уже двадцать. Двадцать? Она могла бы быть твоей матерью. – Алисия озорно расхохоталась. Говард ей необыкновенно импонировал.
– Обещай, что никому не расскажешь о моей тайне! – попросил Картер, продолжая работать над рисунком. – Я еще никому не говорил об этом.
– Я обещаю, Говард.
Штрихи Картера становились сильнее, он так давил на карандаш, что сломал грифель. Тут он взглянул на Алисию и произнес:
– Сара старше меня на тринадцать лет. Еще пару месяцев назад она была моей учительницей…
– Не-е-ет!
– Ее зовут Сара Джонс. Она живет в Сваффхеме, и мы любим друг друга больше всего на свете.
Алисия подползла к Картеру на четвереньках. После этого признания она по-другому смотрела на рисунок. Наконец она серьезно сказала:
– Говард, ты сошел с ума. Но я восхищаюсь тобой.
Говард хотел извиниться за свое признание, но только пожал плечами.
– Теперь ты знаешь причину, по которой я на пару часов исчезаю из Дидлингтон-холла.
– Можно ведь найти и что-то попроще, – возразила Алисия, качая головой. – Бог мой, что из всего этого получится?
– Мы над этим тоже долго ломали голову. И, как видишь, так и не пришли к какому-то результату. Сейчас мы просто живем одним днем. Счастье, как радугу, видишь не каждый день.
Еще до того как Картер договорил, торцевая дверь открылась и в холодный затхлый подвал вошла леди Маргарет. Ее внимание привлекли свет и голоса, и она незаметно проскользнула вперед. Подпорные колонны отбрасывали длинные тени и скрывали ее. Она ожидала найти здесь Алисию, но когда обнаружила свою младшую дочь на четвереньках возле Говарда Картера, леди Маргарет вышла из тени и негодующе крикнула:
– Алисия, что я должна о тебе подумать?!
Алисия и Говард до смерти перепугались, когда словно из-под земли появилась леди Маргарет.