Вторая книжка праздных мыслей праздного человека
Шрифт:
Жизнь, в сущности, игра простая, но мы, игроки, имеем о ней неверное понятие. Мы все хотим подвести ее течение под известные правила, как делают те самонадеянные люди, которые садятся за рулетку в Монте-Карло с различными «безошибочными» вычислениями в руках, в полной уверенности, что, следуя этим вычислениям, они непременно сорвут банк. Разумеется, всех их постигает горькое разочарование: не они срывают банк, а зачастую их срывает банк.
Гораздо умнее, когда, пускаясь в азартную игру, мы берем пример с тех спокойных опытных игроков, которые с одинаковым равнодушием встречают удачу и неудачу, со спокойной улыбкой кладут в карман выигрыш и с таким же спокойствием оставляют на столе
Быть может, мы для того и привлечены к игорному столу, чтобы научиться добрым качествам дельных игроков: самообладанию, стойкости в неудачах, скромности при успехах, рассудительности, быстроте действий и равнодушию к переменам судьбы. Если мы усвоим себе хотя частичку этих качеств, то время нашего пребывания на земле не будет потерянным. Если же мы, вставая из-за игорного стола жизни, унесем с собой лишь гневное раздражение на предполагаемую несправедливость судьбы и острую обиду за себя, то, значит, мы только понапрасну потеряли время за этим столом.
Не нужно забывать, что к нам каждую минуту может постучаться неумолимый перевозчик и сказать:
— Номер пятьсот биллионов двадцать восьмой, пожалуйте, ваша лодочка готова.
— Как, уже?! — с ужасом восклицаем мы и начинаем метаться по комнате.
Мы суетливо собираем свои игорные жетоны. Но на что они нам теперь? Ведь по ту сторону Великого Берега они не в ходу. Сообразив это, мы по пути к ожидающей нас лодке бросаем их первому попавшемуся нищему, жаждущему, в свою очередь, занять место за зеленым столом. Пусть его наслаждается, пока не потухнут и в нем неисполнимые надежды…
Держите сухим свой порох и возложите свои упования на Провидение — гласит девиз мудрости. Отсыревший порох никому из нас не может быть полезен, а сухой может помочь исполнению планов Провидения относительно нас.
Большую ошибку делаем мы и тогда, когда чертим план жизни, рассматривая участников этой жизни как существ разумных. В этом случае мы обязательно должны ошибаться. Идеалистически настроенные люди мечтают, что жизнь на земле сразу превратится в настоящий рай, если по громадному большинству голосов во всех местах мира одновременно будет реформирован брак, будет решена социальная проблема, будут уничтожены война и бедность, а грех и все человеческие горести будут признаны несуществующими.
Эх, милостивые государыни и милостивые государи, напрасно вы ждете всего этого, даже в более или менее отдаленном будущем! Поверьте, не нужно никаких социальных переворотов и никаких постепенных подготовок к этому народных масс; рай на земле может быть восстановлен уже завтра, при одном лишь условии: чтобы мы все были одинаково рассудительны.
Представьте себе мир вполне разумных существ. Тогда и десять заповедей будут не нужны, потому что ни одно действительно разумное существо не может предаваться греху и впадать в грубые заблуждения. В этом мире не было бы безумно богатых людей, потому что какой же разумный человек пожелает есть за двоих, в то время как другой, такой же разумный, умирает с голода? Не было бы споров и разногласий, потому что одинаково разумные люди будут на все смотреть с одинаковой точки зрения. Не будет больше сюжетов для драм и трагедий, не будет сумасбродных страстей и поступков, не будет кратковременных бессмысленных радостей, тяжелых горестей и диких мечтаний. Во всем и повсюду будет один спокойный, уравновешенный разум, не способный ни на какие крайности, ни на какие глупые увлечения.
Но пока что мы остаемся неразумными и нерассудительными. Вот, например, я отлично знаю, что если буду есть такой-то майонез и пить такое-то шампанское, то у меня обязательно заболит печень, однако я ем и пью. Джули — очень милая девушка, умная, трудолюбивая, веселая и, кроме того, имеет пай одного крупного пивоваренного общества. Но почему же Джон женится не на ней, а на Анне, которая, как ему хорошо известно, обладает дурным характером, очень требовательна и не имеет ни гроша за душой? Да просто потому, что в подбородке Анны есть что-то чарующее для Джона, а что именно — он и сам не может объяснить. И хотя Джули гораздо красивее Анны, но Джона тянет больше к Анне. Кончается эта история тем, что Джон женится на Анне, а Джули делается женою Тома. Сначала Том счастливее Джона. Вскоре, однако, картина изменяется. Пивоваренное общество, в котором Джули имела пай, лопается, а сама Джули схватывает какую-то болезнь, которая приковывает ее к постели. В то же время Анна получает от какого-то австралийского дядюшки, которого она сроду не видала и даже не слыхала о нем, наследство в десять тысяч фунтов. Характер Анны исправляется, а характер Джули портится, и теперь Джон оказывается счастливее Тома.
Мне рассказывали об одном молодом человеке, который очень заботливо выбирал себе жену, проникнувшись той истиной, что в этом деле необходима особенная осмотрительность. Он рисовал себе свою будущую жену носительницею всех прекрасных качеств, которыми должна обладать женщина, и свободною от всех недостатков, за исключением тех, без которых немыслима никакая женщина. Он желал иметь в жене не только возлюбленную, но хорошую помощницу и друга. Словом, он искал в жене полное совершенство. И ему показалось, что он нашел в одной приглянувшейся ему девушке это совершенство. Женившись на ней, он открыл, что она действительно была такою, какою представилась ему при первом же знакомстве с нею. Но почему-то он не мог полюбить ее, хотя она вполне стоила любви. И брак его не был счастлив.
А как легка была бы жизнь, если бы мы знали самих себя и могли бы быть уверены, что завтра будем думать и чувствовать точь-в-точь так же, как сегодня. В прекрасный летний день мы влюбляемся в хорошенькую, живую и остроумную девушку, влюбляемся так, что при одном воспоминании о ней готовы лезть на стену. Мечтаем посвятить всю свою жизнь ей. Воображаем, что высшее счастье на земле — это возможность ежедневно чистить башмаки своей милой и целовать край ее платья, и если этот край будет немного испачкан в уличной грязи, то тем нам будет приятнее. Все это мы и высказываем ей, и говорим совершенно искренне, от всей души.
Но проходит прекрасный летний день, а вместе с ним исчезает и наше сверхвлюбленное настроение. Наступает суровая холодная зима, и мы ломаем себе голову над разрешением мудреного вопроса, как бы выйти из неловкого положения, в которое мы попали благодаря летним настроениям. Может случиться и так: мы в своем июньском или июльском увлечении поспешили обручиться, и вот при наступлении зимы должна состояться наша свадьба (мне думается, немало осенних или зимних свадеб является именно результатом догоревших летних огней); но месяца через три бедная женщина начинает чахнуть от разбитого сердца, потому что ее мужу надоело не только обтирать, но даже завязывать или развязывать ей башмаки, да и сами ножки ее кажутся ему теперь слишком некрасивыми и неуклюжими, что однажды в минуту раздражения он и высказал ей. Вся вина мужа в том, что он, как и все люди, большой ребенок, который сам не знает, что хочет, и, разыгравшись, толкает других, не обращая на это внимания, но кричит, когда толкнут его самого.
Я знаю одну американку, которая в разговорах со мною часто жаловалась на невозможные грубости своего супруга. Когда чаша ее терпения, по собственному выражению американки, переполнилась, последняя развелась с мужем. Все знавшие ее, в том числе и я, сердечно поздравляли ее с избавлением от невыносимого супружеского ига. Потом она исчезла с нашего горизонта.
Через год с небольшим как-то раз, совершенно случайно, я встретился с этой дамой на улице. Беседуя с нею, я спросил ее о бывшем муже.