Вторая мировая: ошибки, промахи, потери
Шрифт:
Германские подлодки, сытые и довольные, повернули навстречу конвою НХ-79 (быстрому конвою из Галифакса). В эту ночь еще 14 кораблей отправились на дно. Однако побоище на этом не закончилось, так как субмарины обнаружили еще один конвой, НХ-79А, и в ту же ночь потопили еще семь судов.
Не успел закончиться октябрь, как Великобритании был нанесен еще один удар на море. «Фокке-вульф» ФВ-200C «Кондор», следующий из Бордо на базу в Ставангере, Норвегия, и находящийся над просторами океана далеко от берегов, обнаружил в 70 милях от залива Донегал-Бей на севере Ирландии лайнер «Эмпресс оф Бритн» Канадской тихоокеанской компании. На борту лайнера находились моряки и члены их семей, направлявшиеся домой в Ливерпуль. За штурвалом четырехмоторного самолета находился капитан Бернхард Йопе из группы «И/КГ-40», и это был его первый боевой вылет. От сброшенных с очень небольшой высоты бомб на лайнере вспыхнул пожар, и затем корабль был добит выпущенными с подводной
Гибель «Эмпресс оф Бритн» не была случайной. Авиация приобретала все больший вес в сражениях на морских коммуникациях, и к концу войны не менее 13 процентов кораблей союзников были потоплены самолетами «Люфтваффе». (69 процентов приходилось на долю подводных лодок; 7 процентов было уничтожено надводными рейдерами и погибло на минах; 4 процента погибли из-за погодных условий и неустановленных причин.)
Бомбардировки конвоев побудили Черчилля распорядиться усилить воздушное патрулирование в районе северной части Ирландии, но этих мер оказалось недостаточно. От отчаяния и безысходности на палубах танкеров стали размещать специальную катапульту с истребителем «Хокер Харрикейн». После воздушного боя пилот должен был топить самолет рядом с конвоем и спускаться в воду на парашюте. Первый оснащенный катапультой корабль вышел из Нью-Йорка в мае 1941 года, но он стал жертвой германской подводной лодки. Только в августе «Харрикат» (как их прозвали моряки) записал на свой счет первую победу. За всю войну лишь считанное число немецких самолетов было сбито таким образом. Однако Истребительное подразделение торгового флота было скорее не оружием, а средством устрашения, так как пошли слухи о том, что конвои вооружены «кусающимся чертиком из табакерки» - , и «Кондоры» стали гораздо более осторожными.
Разумеется, далеко не каждый конвой подвергался нападению подводных лодок или с воздуха. Один германский историк считает, что девять из десяти конвоев избегали встречи с неприятелем. Однако немногие из моряков, проведших шесть месяцев в море, не видели по ночам взрывов и пламени, после чего рассвет показывал зияющие бреши в рядах кораблей. Почти никто из моряков, ложась спать, не снимал ботинок — не говоря уж об остальной одежде.
После долгой раскачки в 1941 году программа строительства подводных лодок стала приносить плоды. К концу года под началом Деница уже было 247 субмарин. Его потери росли медленно: 9 лодок в 1939 году, 26 в 1940-м, 38 в 1941-м. Количество лодок, введенных в строй, соответственно составляло 64, 54 и 202.
В первые месяцы 1941 года свои зубы показала германская авиация дальнего действия. В январе самолеты потопили 20 судов, а подводные лодки — 21. В феврале подводные лодки потопили 39 кораблей, авиация добавила еще 27, а надводные рейдеры довели общее количество потопленных судов до сотни (впервые с октября 1940 года общее водоизмещение потопленных кораблей превысило 400 000 тонн). Больше половины потерь за этот период пришлось на суда, отбившиеся от конвоев, одинокие и беззащитные.
Дениц рассчитал, что необходимо довести общий тоннаж потопленных кораблей (в том числе и самолетами «Люфтваффе») до 750 000 тонн, чтобы вынудить Великобританию к сдаче. Сами англичане провели красную черту ниже, на отметке 600 000 тонн. На диаграммах, висящих на стенах штаб-квартиры Деница в Керневале, союзные потери в начале 1941 года ежемесячно исчислялись 400 000 тонн. На самом деле капитаны-подводники, получавшие награды в зависимости от тоннажа потопленных кораблей, были склонны сильно преувеличивать водоизмещение своих жертв. И все же потери были очень большими, особенно с учетом опустошительных набегов надводных рейдеров и авиации (см. таблицу 1).
В начале 1941 года Береговое командование Королевских ВВС было переведено под оперативное управление флота и разведывательная эскадрилья была передислоцирована в Исландию. Активизация действий англичан в воздухе, хотя и очень незначительная, убедила Деница, что и он должен обеспечить авиационное прикрытие своих лодок. В его распоряжение поступила бомбардировочная группа «И/КГ-40», имевшая большой опыт боевых действий. Начиная с января 1941 года «Кондоры» стали совершать полеты над Атлантикой, следуя между Бордо и норвежской базой Ставангер. По мере того как союзные корабли стали оснащаться средствами противовоздушной защиты и получили возможность отражать атаки с воздуха, эти тихоходные четырехмоторные самолеты переключились на разведку маршрутов следования конвоев, составление сводок погоды над Атлантическим океаном и взаимодействия с подводными лодками.
К тому же «Кондоров» было слишком мало, чтобы они могли оказать какое-либо существенное
В начале войны конвоям, следовавшим из Великобритании, придавались в поддержку корабли Королевского ВМФ лишь на первую часть пути, приблизительно до 15 градуса западной долготы. Затем эскортные корабли стали сопровождать конвои до 25 градуса, а позднее — с июля 1941 года — конвои стали всю дорогу следовать в сопровождении боевых кораблей. Сменные отряды эскортных кораблей выходили из портов Великобритании, Исландии и Ньюфаундленда. Но боевых кораблей было очень мало, так что даже в конце 1941 года в среднем конвой сопровождало два эскортных корабля.
Эскортные корабли также не имели иммунитета к торпедам. Я не приношу извинения за чрезмерно большой отрывок, взятый из одного из самых красочных описаний Битвы за Атлантику:
«Внезапно небеса превратились в языки пламени, и весь корабль содрогнулся… Прямо впереди я увидел что-то плавающее на поверхности воды, похожее на огромного металлического кита. Этот предмет медленно перевернулся, и я увидел на металлической обшивке наши опознавательные знаки. Я был ошеломлен. Все происходившее выходило за рамки моего понимания. Обежав мостик, я посмотрел назад. Корабль заканчивался машинным отделением — все, что было сзади, словно отрезало. Так что впереди прямо перед нашим кораблем я видел собственную корму. Вся верхняя палуба была в огне. Первый помощник организовывал пожарные отряды. Увидев меня, он крикнул: «Сэр, вы будете покидать корабль?» — «Нет, черт возьми!.. Мы уйдем отсюда только тогда, когда иного выхода не будет».
Однако корабль с оторванной кормой недолго остается на плаву:
«Палуба начала крениться — внезапно и очень резко. Корабль практически лег на борт. Я покатился вниз, хватаясь за что попало. Мой мир перевернулся на девяносто градусов… Я прыгнул на трубу камбуза, протянувшуюся в двух футах над водой параллельно поверхности, и осторожно пошел по ней. Дойдя до конца трубы, я взглянул на лица. Все мои люди смеялись, словно происходящее было каким-то гигантским представлением на арене цирка. Мне закричали:
— Ну же, сэр, прыгайте! Вода просто прекрасная.
— Я жду, когда за мной прилетит «Скайларк», — ответил я.
Но тут труба резко погрузилась в воду, и я поплыл как безумный. Мы старались изо всех сил… Один раз я обернулся, но голов позади меня осталось мало, очень мало. Я продолжал плыть. Прямо на нас шел эсминец из нашего отряда. Мне были видны люди, стоящие на боевых местах. Эсминец атаковал. Он атаковал то, что осталось от нашего «Уорвика»! Я закричал что есть сил. Подводная лодка может быть где угодно, только не здесь. В воздух взлетели фонтаны от сброшенных глубинных бомб. Они так забавно колышутся из стороны в сторону — странно, никогда раньше я этого не замечал. Интересно, когда бомбы взорвутся? Все оказалось не так плохо, как я опасался, — просто словно меня ткнули в грудь. Я продолжал плыть. У меня перед глазами все расплывалось. Мне уже ничего не хотелось. На. меня одна за другой, накатывались волны, и я думал только о том, чтобы они прекратились. Мне уже стало все равно. Вдруг кто-то схватил меня за плечи, и я услышал голос: «Господи, это же наш капитан! Помогите мне втащить его к нам». Меня втащили на спасательный плот, и без того до отказа набитый людьми».
Для того чтобы как можно лучше использовать жалкие крохи эскортных кораблей, командование Королевского флота начало создавать «эскортные группы», на деле обычно означавшие лишь собравшихся вместе капитанов кораблей ВМФ — под началом одного из них, командира эскортной группы, — обменивающихся друг с другом своими мыслями по поводу противолодочной борьбы.
И вот Пятая эскортная группа оказалась в марте 1941 года в том районе, где действовали три самых знаменитых капитана-подводника германского флота: Гюнтер Прин; Иоахим Шепке, отмеченный многочисленными наградами командир «U-100», и Отто Кретчмер, командир «U-99». Все эти капитаны носили в петлицах «Рыцарский крест», украшенный дубовыми листьями, знаменующий 200 000 тонн общего водоизмещения потопленных кораблей. Кретчмер и Шепке были полны решимости стать первыми, добившимися результата 300 000 тонн потопленных союзных кораблей. Кретчмер вышел с базы в Лорьнане, имея на своем счету 282 000 тонн (хотя, как мы видели, эти цифры были, как правило, сильно завышены).