Вторая мировая война (Том 1-2)
Шрифт:
Эта новая тактика бомбардировок началась с налета на Ковентри ночью 14 ноября. Лондон казался слишком большой и неясной целью для того, чтобы можно было добиться решающих результатов, но Геринг надеялся на то, что можно успешно стереть с лица земли провинциальные города и центры военного производства. Налет начался вскоре после наступления темноты 14 ноября, и к рассвету почти 500 немецких самолетов сбросили 600 тонн бомб большой взрывной силы и тысячи зажигательных бомб. В целом это был самый опустошительный налет, который нам пришлось пережить. Центральная часть Ковентри была совершенно разрушена, и жизнь в ней была на некоторое время полностью парализована. 400 человек было убито и еще большее количество тяжело ранено. Германское радио объявило, что все наши города будут также "ковентрированы", однако важнейший завод авиационных моторов и инструментальный завод не прекратили работу; не было деморализовано и население, которому до сих пор не приходилось испытать бомбардировку. Менее чем за неделю чрезвычайный комитет по реконструкции
15 ноября противник снова переключился на Лондон и произвел ожесточенный налет в полнолуние. Особенно большой вред был нанесен церквам и другим памятникам. Следующим объектом был Бирмингем; три последовательных налета с 19 по 22 ноября причинили ему большие разрушения. Около 800 человек было убито и более 2 тысяч ранено. Однако жизнь в Бирмингеме и дух бирмингенцев восторжествовали над этим испытанием. Когда я посетил этот город день или два спустя, чтобы самому посмотреть, что случилось с заводами, произошел инцидент, который меня очаровал. Было время обеда, и к машине подбежала очень хорошенькая девушка и бросила в нее коробку сигар. Я сейчас же остановил машину, и она сказала: "На этой неделе я получила премию за самую большую выработку. Я услыхала о вашем приезде всего час назад". Подарок, должно быть, стоил ей два или три фунта. Я с радостью (как официальное лицо) поцеловал ее. Затем я отправился посмотреть длинную братскую могилу, в которой было только что похоронено так много граждан города и их детей. Бирмингемцы сохраняли превосходную бодрость духа, и миллион жителей города, проявивший высокую организованность, сознательность и понимание, стал выше физических страданий.
В последнюю неделю ноября и в начале декабря противник стал совершать крупные налеты на порты. Бристоль, Саутгемптон и больше всего Ливерпуль подверглись тяжелым бомбардировкам. Позже через огонь бесстрашно прошли Плимут, Шеффилд, Манчестер, Лидс, Глазго и другие центры производства оружия и боевого снаряжения.
Независимо от того, где бы ни наносились удары, нация неизменно сохраняла бодрость духа.
Самый ожесточенный налет за эти недели еще раз был совершен на Лондон; это было в воскресенье, 29 декабря. Весь нелегко приобретенный немцами опыт был использован в этом налете. Это был классический налет с применением зажигательных бомб. Вся сила налета была сосредоточена на Сити. Налет был приурочен к часу отлива. Магистрали водопровода были разрушены в самом начале налета минами крупного калибра, сброшенными на парашютах. Нужно было погасить около 1500 пожаров. Были серьезно повреждены вокзалы и доки. 8 церквей работы архитектора Рена были полностью разрушены или повреждены. Ратуша была уничтожена взрывом и пожаром. Собор св. Павла удалось спасти только героическими усилиями. До сих пор в самом центре Лондона зияют пустыри развалин.
* * *
Я подошел к концу года, и в интересах стройности рассказа несколько опередил общий ход войны. Читатель поймет, что все эти бури и волнения служили лишь аккомпанементом к спокойному и плавному процессу наших военных усилий и ведению нашей политики и дипломатии. В самом деле, я должен заметить, что в конечном счете эти раны, не будучи смертельными, в определенной степени стимулировали нашу прозорливость, усиливали чувство веры и товарищества и рассудительность действий. Однако было бы неразумно предположить, что если бы наступление проводилось силой в десять или двадцать раз большей или даже всего лишь в два или три раза большей, то последовала бы такая же здоровая реакция, как та, которую я описал.
Глава четвертая Война ученых
В то время как продолжалась борьба между английскими и германскими военно-воздушными силами, между летчиком и летчиком, между зенитной батареей и самолетом, между безжалостной бомбардировкой и стойкостью английского народа, шаг за шагом, месяц за месяцем развивался и другой конфликт. Это была тайная война, в которой сражения выигрывались и проигрывались без ведома общественности, такая война, которую даже сейчас с трудом понимают те, кто находится за пределами очень узкого круга ученых, занимавшихся ею. Рядовым смертным никогда не приходилось вести такую войну. Слова, которыми ее можно описать или говорить о ней, непонятны простым людям. И если бы мы не овладели ее глубоким смыслом и не научились пользоваться ее тайнами, даже когда мы видели лишь их смутные очертания, все наши усилия, доблесть летчиков, смелость и жертвы народа были бы напрасными. Если бы английская наука не опередила немецкую и если бы не удалось действенным образом включить в борьбу за наше существование ее необычные мрачные ресурсы, мы были бы побеждены, а следовательно, и уничтожены. Я ничего не понимал в науке, но я знал кое-что об ученых и в качестве министра имел большой опыт в обращении с тем, чего не понимал. Во всяком случае, я обладал острым пониманием того, что могло помочь нам в военной области и что могло бы повредить, что могло помочь выздоровлению, а что могло принести смерть. Моя четырехлетняя работа в научно-исследовательском комитете по вопросам обороны позволила мне ознакомиться в общих чертах с проблемой радара. Вот почему я погрузился в эту войну ученых настолько глубоко, насколько мне позволяли мои способности, и старался довести до возможности практического применения все важное и необходимое без препятствий и задержек. Не подлежит сомнению, что имелись более крупные ученые, чем Фредерик Линдеман, хотя его опыт и одаренность заслуживали уважения. Но он обладал двумя качествами, имевшими для меня важнейшее значение. Прежде всего, как говорилось на этих страницах, он был моим испытанным другом и доверенным лицом в течение 20 лет. Вместе с ним мы наблюдали за развитием и наступлением всемирной катастрофы. Вместе с ним мы напрягали все силы для того, чтобы подать сигнал тревоги. А теперь нас втянули в войну, и я располагал властью для руководства нашими усилиями и организации вооружения. Но каким образом мог я приобрести знания?
Вот в этом и состояло его второе положительное качество. Линдеман мог объяснить мне в ясных и четких выражениях сущность дела. Сутки имеют всего лишь 24 часа, из которых не меньше семи часов необходимо тратить на сон, а три часа на еду и отдых. Любой человек в моем положении погиб бы, если бы попытался погрузиться в такие глубины, куда нельзя было проникнуть, даже потратив на изучение целую жизнь. Но мне нужно было лишь вникать в практические результаты, и как только Линдеман сообщал мне свою точку зрения на все заслуживающее внимания в этой области, я старался добиться того, чтобы, по крайней мере, некоторая часть этих страшных и непонятных истин воплотилась в конкретные решения.
* * *
В течение 1939 года радар непрерывно совершенствовался во всех отношениях, и тем не менее битва за Англию с июля по сентябрь 1940 года проводилась, как я уже писал, главным образом с помощью зрения и слуха. В течение этих месяцев я сначала убаюкивал себя надеждой на то, что характерные для английской зимы туманы, облака и тучи, обволакивающие остров непроницаемой завесой, обеспечат, по крайней мере, значительную долю защиты от точного бомбометания в дневное, а тем более в ночное время.
В течение некоторого времени немецкие бомбардировщики направлялись в полете главным образом радиомаяками. Десятки таких маяков были установлены в различных местах континента; каждый из них обладал собственными позывными сигналами, и немцы, пользуясь обычной направленной радиоаппаратурой, могли определять курс по углам скрещивания лучей любых двух таких маяков. В целях противодействия этой системе мы вскоре установили ряд своих собственных отвлекающих фальшивых маяков. Наши маяки принимали сигналы немецких маяков, усиливали их и затем вновь посылали из каких-либо пунктов Англии. В результате немецкие летчики, пытаясь лечь на обратный курс по этим сигналам, часто сбивались с пути, и это привело к значительным потерям неприятельских самолетов. Известен случай, когда один немецкий бомбардировщик добровольно приземлился в Девоншире, будучи в полной уверенности, что он находится над Францией.
Однако в июне я испытал тяжелый удар. Профессор Линдеман сообщил мне, что, по его мнению, немцы готовят средство, с помощью которого они будут иметь возможность бомбить круглые сутки независимо от погоды. По-видимому, немцы разработали такие радиолучи, которые, подобно невидимым прожекторам, будут направлять бомбардировщики к их целям со значительной степенью точности. Радиомаяк указывал пилоту направление, а луч должен был наводить его на цель. Они не могли нанести удар по какому-либо конкретному заводу, но они, безусловно, могли нанести удар по городу. Поэтому мы должны были теперь не только бояться лунных ночей, во время которых наши летчики-истребители могли во всяком случае видеть, как и летчики противника, но и ожидать крупнейших налетов и в облачную погоду, и в туман.
Линдеман сообщил мне также, что если мы тотчас же примем меры, то сумеем найти способ отклонять эти лучи в сторону. Однако для этого мне нужно встретиться с некоторыми учеными, в частности с его прежним учеником в Оксфордском университете -- заместителем начальника научно-исследовательского отдела разведывательного управления министерства авиации доктором Р. В. Джонсом.
Он сообщил нам, что уже в течение ряда месяцев с континента из самых различных источников поступают сведения, что немцы разработали какой-то новый метод ночных бомбардировок, на который они возлагают большие надежды. Этот метод как будто связан с кодовым словом "Кникебейн" (реверанс), о котором уже неоднократно доносила наша разведка, не будучи, однако, в состоянии объяснить его. Сначала предполагали, что у противника имеются агенты для установки в наших городах радиомаяков, по сигналам которых бомбардировщики противника смогли бы придерживаться своего курса; но эта мысль оказалась ошибочной. За несколько недель до этого мы сфотографировали две-три странные на вид приземистые башни, расположенные в различных местах на побережье. По своей форме они не имели ничего общего ни с одной известной конструкцией радиопеленгатора или радара. Кроме того, места, где они были расположены, не подтверждали такого рода гипотезы. Недавно был сбит немецкий бомбардировщик, и на нем была найдена аппаратура, оказавшаяся более сложной, чем это было необходимо для ночных посадок по обычному лучу Лоренца, что казалось единственно возможным применением для этой аппаратуры. На основе этого и разных других соображений, которые Джонс изложил в виде сжатых доказательств, возникло предположение, что немцы, по-видимому, намереваются летать и бомбить с помощью какой-то системы лучей. За несколько дней до этого один сбитый немецкий летчик, подвергнутый перекрестному допросу, признался, что он слышал, будто готовится нечто в этом роде. Такова суть того, что рассказал Джонс.