Вторая радуга
Шрифт:
— Марина, там дымно будет, вся вентиляция только через дверь. Тебе не помешает? — участливо спрашивает Ольга.
Она, как и Инга, тоже голышом. Но на это обстоятельство внимания не обращает, да и парни всё равно задерживают взгляд только на Марине, и та мечтает только о том, чтобы поскорее забраться в тёплый и тёмный склад, спрятаться и от холода и от чужих глаз. А вот Инга, та наоборот — просто таки расцветает, проходя обнажённой среди парней, хотя те её вообще не замечают.
— Пусть дым, лишь бы не холод, — отвечает Маринка и начинает подпрыгивать на доске, лежащей возле каменной скамьи.
— Доску только не сломай,
Ермолай бродил вокруг, пытаясь уловить под песком присутствие других строений или ещё каких предметов. Древесины у них немного, сейчас вся она взлетит дымом вверх, а ведь они собирались выстругать себе деревянные сандалии-сабо. Но ничего нет, ощущается только каменная площадка шагах в семидесяти от склада. Он начал копать, Сашка быстро к нему присоединился, прихватив большой керамический черепок. Вдвоём они освободили от песка столбик на краю площадки. Рядом со столбиком стояла статуя существа, похожего на длинноногую свинью с лошадиной шеей. Из шеи торчали два бивня, а сзади завивался изгибом толстый хвост.
— Глянь, Оля, это не тот кентавр, которого ты видела?
На зов археологов собрались все, даже обычно равнодушная Хоменкова. Аникутина нерешительно покачала головой и сказала, что её образ напоминал классического кентавра: четыре ноги, торс и руки. Здесь же ноги похожи, вместо торса могучая шея, а рук нет.
— Да это не бивни, пожалуй, — пригляделся зять.
И впрямь, два прямых удлинённых одинаковых выступа, заканчивающиеся как бы свиными пятачками, напоминали то ли удвоенный тонкий хобот, то ли утолщённые усики-щупальца. Сашка предположил, что эти псевдоподии играли роль рук, и дочь шамана согласилась, что в таком варианте это создание больше напоминало кентавра. Они раскопали соседний столбик и обнаружили возле него такую же точно фигурку. Фигурки были небольшими, по колено людям и лишь чуть ниже столбиков.
— Странно, что на той стороне озера нет подобной архитектуры, — задумчиво сказал Богачёв. — Там дорога начинается сразу от примитивного причала, а здесь — мощёные площадки с украшениями, скамьи, склад. Не думаю я, что это просто порт…
А тем временем Лёшка сообщил, что склад прогрелся, и они могут начинать. Экстрасенсы сели в углу, поближе к костру, пристроив ягодицы и ноги на уцелевшие куски дерева. В догорающем костре тлели угли, дым ел глаза, но зато они сразу согрелись. Маринка сидела в середке, между Галкой и Ермолаем, дочь шамана устроилась напротив неё, зять с Константиновым пристроились по бокам. Их способности прямого чувствования только-только пробудились, и достижений от них не ждали. Инге было поручено присматривать за костром, и она копошилась в углу, сгребая деревянное крошево.
Непривычное это было занятие — всматриваться в угли костра, пытаясь углядеть в них образы Камета. У каждого человека есть своё предпочтение. Кому-то нужны образы зрительные, чтобы лучше разобраться в проблеме, и такой человек как бы "видит" её глазами. Он даже в речи употребляет соответствующие обороты: "посмотри", "увидел" — даже когда речь идёт о вещах, материально вообще не существующих. Другие предпочитают образы звуковые, им надо любую сложность проговорить про себя, чтобы понять, как оно есть. А третьи вообще предпочитают довериться внутренним ощущениям, "телесному чувству".
Марина, конечно, об этом прекрасно знала, оттого беспрерывно заунывно что-то бормотала на неизвестном языке, нагружая не только зрение, но и слух. И если Галка точно знала, в каком виде она получает прямое чувствование — так экстрасенсы называли свой талант — то из остальных только Ольга имела некоторый опыт в этой области. Не назовёшь же опытом отдельные, неизвестно почему и когда возникающие предчувствия и интуитивные озарения.
Но вскоре юноша почувствовал, что образы пошли. Пошли потоком, разные — и картинки, и звучащие в голове комментарии к ним, и просто неожиданные предупреждения и откровения. Сколько это продолжалось, он не знал. Пришёл в себя, когда его толкнула супруга.
— Ты не спишь ли, Ермолай Николаевич?
А под небом Камета уже потеплело, и ребята увлечённо рылись в песке. Тут и командир припомнил, что среди образов встречался и облик этого места до катастрофы, ещё когда плескались здесь воды озера, а сточеры прятались под тем, что ребята сочли скамейками, дабы придти в состояние сосредоточения и суметь открыть ворота в иные миры. Где-то между скамейками в мраморных плитах были выбиты их магические знаки, и он тщетно пытался вспомнить их очертания.
— Что ты откапываешь? — спросил он Галку, отшвыривающую ладонями из ямы песок со скоростью пулемёта.
— Карту.
А Леонид искал, причём в том же самом месте, солнечные часы, на которых вместо цифр по краям были картинки, на которых изображались процедуры перехода в иной мир. Ольга задумчиво следила за действиями Галки. Её образы были иными — ей привиделось, что на этой площадке приносили в жертву людей из Материнского Мира, дабы прондаги сточеров, те самые диски, один из которых подобрал Игорь, впитали в себя боль и муку жертвы. Дочь шамана рассчитывала найти ещё прондаг. Первый они несли с собой и оставили вместе с одеждой.
Инга просто копала вместе со всеми. Константинов рылся в сторонке — он считал, что там может оказаться полноценная, реалистичная фигура сточера, а не те грубые изваяния, что стояли у каждого столба.
— Столбы и фигуры они мазали кровью, — мрачно сказала Аникутина.
— Обряд? Людоедство?
— Магия. Сточеры питаются растительной пищей. Кровь людей требовалась им совсем для других целей…
Её муж имел иное представление о хозяевах Камета, но спорить не стал. Истина могла оказаться равно далекой от представлений их обоих. Однако, где же Маринка?
Он сосредоточился в поиске, и едва не расхохотался. Маринка вообще слабо прикрывала свои мысли, а Сашка находился в таком состоянии, что ему было не до этого. Эти двое забрались в склад, чтобы заняться любовью. Супруга уловила его веселье и вздохнула. Харламов на секунду даже подумал, что это её проделки, но потом усовестился: Маринка явно считала, что секс на Камете — это лучшее переживание в её жизни.
Хоменкова с Кутковым докопались до мраморного пола и расчищали нанесённый на них узор. В небольших углублениях там и тут обнаруживались прондаги, и Ольга внимательно их разглядывала. Ермолай подобрал черепок и тоже начал отбрасывать в сторону песок, помогая товарищам. Вскоре к ним присоединился и Сашка, а Перелыгина села на кучу песка и снисходительно наблюдала за раскопками.