Вторая ступень
Шрифт:
– Что ты несёшь?! По-твоему пацан должен сдохнуть, и это будет справедливо?!
– А неужели ты считаешь иначе?
В этот раз Джо не заметил даже смазанного образа. Человек, двигаясь с нарушением всех известных представлений, возник из ниоткуда прямо над роботом. Его глаза не выражали никаких эмоций. Джо с ужасом пострел в эти глаза и в голову пришёл киношный образ робота прошлого века - бездумного, бесчувственного и безжалостного. Занесённый кулак был не менее страшен, чем нож гильотины.
– Стой! Стой!
– Джо перешёл на крик, - Я скажу!
Олег застыл, а Джо лихорадочно стал перебирать, как
– Я скажу, только оставь меня в покое!
– Обещаю, - голос Олега был глух, что Джо на ум тут же пришла аналогия с капюшоном палача.
– Как ни странно, но мой отец ничего о U-вирусе не знал.
– Какая мне от этого польза?
– голос человека стал еще более устрашающим.
– Большего я тебе не скажу. Не скажу ни за что! Потому, что тогда погибнет куда больше людей. Думай сам.
Олег несколько секунд сверлил глазами робота. Но пришедшее понимание, что робот не обманывает, заставило бросить поверженного врага и возвратиться в реальность.
***
Вернувшиеся Олег и Леонид застали в доме Зарубского почти идиллическую картину - старик с Майей и Романом наряжали ёлку. Громадная новогодняя красавица стояла в центре небольшого холла, по стенам которого располагались резные лестницы в гостевые апартаменты. Пушистые лапы источали столь знакомый ребятам еловый аромат, что новогодние мысли сами лезли в голову. А пёс от творящегося вокруг приходил в неописуемый восторг. Джек носился по дому и устраивал дикий тарарам. Обычно строгий с собакой, сегодня Феликс Николаевич наслаждался детской радостью, свалившейся на его одинокое жилище. Всплывшая в памяти пословица, что с детьми дом - базар, а без детей - могила, вызвала у старика улыбку. В кои-то веки дом полнился жизнью.
Но Зарубский с ужасом сознавал, что эта хрупкая радость держится, словно тяжёлый хрустальный шар на тонюсеньком волоске. И любое мгновение может стать последним. Старик не на секунду не упускал Ромку из вида, пытаясь заметить хоть мизерные проявления радости или хотя бы поймать моменты, когда мальчишка забывал о нависшей тени кошмарного будущего. А точнее - полного отсутствия оного. В какой-то момент вырвавшись из круговорота мрачных дум, Феликс Николаевич обратил внимание на Майю. И тут же поразился, сколь сильно выросла девчушка всего за несколько дней. Нет, её искусственно выращенное тело не претерпело изменений. Но во взгляде, жестах, манере держаться уже угадывался отнюдь не юношеский опыт. Когда же поймал её взгляд, то едва не поперхнулся. На него смотрел умудрённый опытом и несчастьями человек, который так же изо всех сил старался любым способом заставить ребёнка отвлечься от страшных мыслей.
Олег с Леонидом влились в суматоху и тут же начали беситься как первоклашки. Гомон стоял невообразимый. Внезапно Майя испуганно вскрикнула - Леонид локтём задел ящик с ёлочными украшениями. Лёгкие сверкающие фигурки градом посыпались на пол. Всеобщему испугу не поддался один Феликс Николаевич. Он с улыбкой смотрел, как хрупкие шарики мягко ловятся участком пола, мгновенно изменившим прочностные характеристики...
Когда со свистом небо разрезали первые ракеты фейерверка, Феликс Николаевич с наслаждением смотрел на Ромку. Забыв обо всём на свете, мальчишка упивался невиданным представлением. Простецкое развлечение прошлого века ныне было под суровым запретом. И Феликсу Николаевичу стоило огромных усилий упросить Цапина организовать сполохи в предновогоднем небе. Но более всего поразил старого учёного непонятный эпизод, когда Олег наклонился к Ромке и произнёс несколько слов. После чего, мальчишка смотрел на него с таким восхищением, что в душу Феликса Николаевича вместе с удивлением начала вползать зависть. Улучшив момент, Феликс Николаевич поинтересовался у Олега о сказанном Ромке. На что получил короткий ответ: “Поговорим, когда Ромка уснёт”.
Спустя три часа Олег и Леонид сидели в кабинете старика и в очередной раз пересказывали Зарубскому свои беседы с роботами. Феликс Николаевич, желая составить полную картину общения, вытребовал максимально полного изложения всех подробностей. Когда же Олег упомянул странную фразу Джо, старик впал в прострацию. Ребята пытались обсудить с учёным значение сказанного, но Зарубский молчал. Он столь глубоко ушёл в себя, что перестал реагировать на вопросы. Встревожившись, Леонид потряс старика за плечо. Это возымело действие. Феликс Николаевич повернул к ребятам осунувшееся лицо. Под глазами залегли невесть откуда появившиеся серо-землистые тени. Старик приоткрыл рот, губы задвигались, но голоса не было. Олег по привычке прошлой жизни решил было кинуться за лекарствами, но Зарубский его остановил. Старик поднял руку и указал на кресло. Он несколько раз глубоко вздохнул и произнёс:
– А вы знаете на чём держалась наша цивилизация? На сопричастности. Это великая вещь! Не делайте круглые глаза. А теперь мы живем в мире псевдосопричастности и псевдоуверенности. Вот смотрите, человек живет, ходит на работу, растит детей. Он думает, что уверен в завтрашнем дне. Он полагается на юридические акты, на заработанные деньги, на знакомства, на свой жизненный опыт... Но в реальности он совершенно не защищен. По сути, любая малость может изменить его жизнь в корне! Да, да! Среднестатистический человек ломается легче сухого тростника. Раз! И всё. Человека нет. Не важно даже сохранил он жизнь или нет. Он уже морально сломлен, и в таком виде уже не может быть нормальным членом общества. Эта глобальная проблема никем не решается. Она фатальна для всех, у кого нет прочного стержня воли и чести. Но с врожденной честью и волей на этом свете появляется слишком мало людей. А воспитывать их не умеют. Более того - всячески тормозят этот процесс.
– Почему?
– буркнул Олег.
– Почему тормозят? А кто из волков хочет, чтобы овцы вдруг обрели честь и волю? Они ж тогда порвут волков к чертовой матери! И именно на пестовании овечьей покорности, как оплота власти, всегда зижделась наша цивилизация. И все было нормально. До этого времени...
– и Зарубский замолк.
– Ну, а теперь?
– осторожно проронил Леонид.
– А теперь мы имеем такое огромное количество овец, что волки уже потеряли возможность влиять на очень многие процессы, текущие в овечьем обществе. Как говорят философы - количество перешло в качество. Многие овцы возомнили себя волками. Это имеет отношение ко всем сферам жизни. Абсолютно ко всем! Человек с ничтожной волей и убогими целями, преисполнившись наглости, становится апологетом новых тенденций. Что и наблюдаем и в культуре, и в науке. Везде! Везде моральное разложение общества.
– Это началось не сейчас, - Олег невесело вздохнул, - Этому процессу уже много десятилетий.
Старик мелко закивал.
– Да, всё так... А потому человечество нужно спасать. И как можно скорее! Цивилизация овец существовать не может.
– И что вы предлагаете?
– Путь я вижу один - взращивать волков, урезать овец, - сказано это было столь резко, что молодёжь посмотрела на старца с удивлением.
– Вы предлагаете войну?
– Леонид сам удивился обыденности собственного тона.
– Да, ты прав. Это кровь, это война, это бойня. Но она не бессмысленна! Помните небось, как раньше часто твердили о том, как бы мы хорошо жили если б не было второй мировой? Хренушки вам! Скорее всего бы мы и не жили бы вовсе.
– Погодите-ка!
– запротестовал Олег, - А причем тут сопричастность?
– А притом, что все мы частички общества. И только понимание сопричастности делает нас теми, кто не сбрасывает со своих плеч ответственность за будущее. Будущее общества, народа, цивилизации.