Вторая ступень
Шрифт:
– Куда это ты вырядилась?
– Что-то случилось. И нам лучше одеться. Я не совсем поняла, что написано в записке. Но думаю, что возможно придётся бежать.
– Куда?
– Леонид уже готов был разразиться ругательствами.
Но неизвестный доселе взгляд девчушки остудил словно ушат ледяной воды. Парни молча присели, и Олег ещё раз медленно прочёл послание Феликса Николаевича. В воцарившейся тишине ребята обдумывали полученную информацию. Леонид повертел в руках листок и тут же спохватился:
– А ты к Ромке заходил?
–
– Ребята, так что теперь будет?
– в голосе девушки, как ни странно не было ни страха, ни растерянности.
– Видимо, Феликс понял как распространяется U-вирус. Только не понятно...
– Что?
– Почему он так печально это всё описывает? Если он нашёл источник заразы, то сообщил бы в НИИ.
– Непонятно. Но думаю, Майя, ты зря собираешься в бега. Что бы там Феликс не обнаружил, а НИИ с нами работу ещё не закончил, - Леонид вернул себе привычное спокойствие.
– Хм... И странно, что Феликс попросил сжечь послание. Кого он боится?
– Сожги! Сожги его немедленно!
– голос Майи прямо кровоточил страхом.
– Да, пожалуйста!
– и Олег поджёг над мойкой край листка.
Леонид оторвал взгляд от раковины, в которой исчезли ошмётки пепла, смытые напором воды.
– А о каком тайнике там говорилось?
Но сообразить, о чем идёт речь, Майя не успела. С грохотом вылетела входная дверь, и в дом ворвалась толпа запакованных в броню штурмовиков...
***
Пушков нервно постукивал по столешнице, совершенно не замечая нервного подрагивания ноги. Безопасник в последнее время совершенно перестал обращать внимания на состояние организма. Недосыпание и нервное истощение притупили инстинкт самосохранения. И Валентин Иванович, сам того не сознавая, стал гораздо ближе к представителям цифрового разума. Все мысли крутились только вокруг постоянно накаляющейся ситуации, а интуиция предательски нашёптывала, что удачной развязки не предвидится. Но понимание сверхважности задачи отодвинуло даже мнение столь компетентной подсказчицы. Сверившись с хронометром, он вызвал Гликина:
– Что по объектам?
– Допросили. О планах Зарубского они говорить не желают.
– То есть, как не желают?
– Заявили, что им неизвестно, для чего Зарубский ночью покинул дом. Их биообразцы позволяют хорошо скрывать ложь, но я более чем уверен, что они были в курсе планов старика. А домашний инфоузел вечером был повреждён.
– Почему о повреждении стало известно только сейчас?
– Видимо, у Зарубского не было времени на качественное прикрытие. Иначе бы мы вообще не узнали о факте слома.
Пушков скрипнул зубами. Но подавив приступ ярости, продолжил:
– Только не вздумайте объекты ломать! Нам головы посрывают. И это не метафора.
– Понимаю. Тут Цапин скачет и поминутно вопит, что уже два часа, как объекты должны работать.
– Пусть заткнётся. Приеду, вырву ему язык. А объекты прогоните через дифрасканер.
– Я тоже так подумал. Но для обследования каждого плазмокристалла нужно хотя бы два четырёхчасовых сеанса и обязательное предварительное сканирование. Но дифрасканер в НИИ всего один. Сами понимаете, стоимость такого оборудования безумно высока. Придётся объекты прогонять по одному.
– Так. А где у нас еще есть дифрасканер? Ближайший?
– В Швейцарском центре.
– Хорошо. Сейчас его переправят к вам. А пока начните с Олега. Скорее всего дело в нём.
– Вас понял. По остальным что? Запускать их в сеть для выполнения Цапинских заданий?
Валентин Иванович прислушался к запуганной интуиции.
– Нет! Пусть пока посидят взаперти. Организуй изолированную комнату с наблюдением.
***
Леонид и Майя напряжённо молчали. Малюсенькая комната, ставшая временным местом их принудительного содержания, была аскетична даже в сравнении со строгими интерьерами НИИ. Бледно-серые пустые стены, два серых мягких диванчика, пол устилал точно такой же серый ковёр. Леонид отрешённо подумал, что цветовая гамма как нельзя лучше подходит к настроению. Спать не хотелось вовсе, и как-то сами собой в голову полезли мысли о прошлом. Это слегка удивило. Могучий напор впечатлений от нового и непривычного, многократно усиленный постоянным цейтнотом, просто не оставлял места для воспоминаний в круговерти нынешней жизни. И вот теперь совершенно неожиданно появилось и место и время. Взгляд Леонида незаметно растворился в серой дымке. Он проскользнул в детство, пронёсся пыльными улочками, вдохнул запахи столетней давности... А вот и лица друзей, такие далёкие и почти забытые. А вот и Вика... Леонид смотрел в столь знакомое лицо и поражался полному отсутствию следов былой привязанности. Совсем недавно эти глаза он беспрерывно искал в толпе, грезил о встрече поминутно, а теперь... И Леонид с ужасом осознал, что оторвался от прошлого окончательно. Но тут всплыли армейские воспоминания. И он вновь увидел безмолвно зовущую девочку...
Леонид разом очнулся, словно свалившись в ледяную прорубь. Майя сидела рядом, и её вид совсем не внушал оптимизма. Девушку трясло как в лихорадке.
– Майка! Майка! Ты заболела? Доктора позвать?
– давно позабытое чувство страха робко постучалось в сознание бывшего солдата.
Но девушка не отзывалась. Хрупкие полечи сотрясались крупной дрожью. Леонид обнял её за плечо, прижал к себе, второй рукой накрыл стиснутые в замок девичьи пальчики. Странная холодность Майкиных рук испугала ещё сильнее.
– Майка! Майка, очнись!
– Леонид шептал ей прямо в ухо.
Но девушка лишь сильнее стиснула зубы. Леонид заволновался столь сильно, что практически ощутил состояние Майи. И от мимолётного впечатления тут же пробил ледяной пот. Леонид никак не мог понять, что именно он почувствовал. Но испугался изрядно.
– Майка! Что с тобой!
– Леонид повернул её личико и заглянул в глаза.
Безучастный взгляд тут же обрёл осмысленность и через мгновение наполнился слезами.