Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Очень вас прошу: помогите! – взмолился Айболит. – Моя жена рожает. Мы договорились, что роды будут принимать в женском монастыре. Думали, что у нас еще есть время в запасе. Как минимум, недели две. И вдруг ее прихватило. А мы на экскурсии были. Вызвали скорую, нас довезли до Яффских ворот, а там все перекрыто. Ну вы же знаете.
– Так нужно было разворачиваться и ехать в больницу "Хадасса Эйн- Керем". Она здесь рядом. На скорой десять минут езды. Что же вы роженицу тащите пешком через Старый город? – возмутился парень.
Марк завел руку за спину и ущипнул меня за попу, принуждая начать играть свою роль.
– Ой! – я от неожиданности даже подпрыгнула.
Но тут же сообразила, что мой возглас как раз в тему и еще раз воскликнула:
– Ой, вы не понимаете! Мой ребёнок должен родиться в монастыре. Это новый мессия. Он спасет весь мир! И вашу страну, в первую очередь.
Парень обалдел. Его рот широко раскрылся. Он бросил нервный взгляд на Марка.
– Ну именно это я и имел ввиду, – объяснил Марк шёпотом.
– Да, нннно… – заикаясь от пережитого шока начал было пограничник.
– Бесы – они везде, – я сделала шаг к нему и взяла за рукав. – Они рядом. Поэтому так все плохо. А мой ребенок всех спасет! И если ты не дашь ему родиться в нужном месте, то станешь на сторону зла. Мне было откровение…
– Милая, только не волнуйся, я тебя прошу, – Айболит поцеловал меня в щеку.
Парень отлетел от меня, как от чумной, нервно дернул ворот военной рубахи, извлек оттуда шнурок, на котором болталась хамса – раскрытая ладонь с нарисованным на ней синим глазом – и поцеловал ее.
– Хамса-хамса-хамса! – прошептал он.
– Брат, помоги! – Марк приложил руки к сердцу. – Это мои друзья. Накрыло девушку капитально. Иерусалимский синдром подкрался незаметно. Ночью сбежала из дома и в белой рубашке бродила босиком по Иерусалиму. Пропусти, а? У тебя ведь тоже есть девушка, или жена, или сестра. Ну какой вред может причинить кому-то беременная женщина?
Парень оглянулся, подумал пару секунд и махнул рукой:
– Проходите! Давайте за мной! – он пошел впереди.
Марк с Айболитом потащили меня к воротам. Парень подошёл к пограничникам и что-то зашептал, сильно жестикулируя и кивая в нашу сторону. Глаза пограничников в буквальном смысле выехали из орбит. Они в ужасе уставились на меня.
– Крестись, Маша! – прошептал Марк.
Я перекрестилась. И еще раз, и еще. Пограничники, преодолев шок, быстро отодвинули заграждение.
– Проходите, – махнул рукой смуглый парень. – Вы вдвоем. А ты нет, – он упер ладонь в грудь Марка. – Извини! Тебе нельзя.
– Как скажешь! Спасибо, брат! Тода раба, ахи! – на нервной почве Марк перешел на иврит. – Если что нужно, приходи. Чем смогу – сразу помогу.
– Все в порядке, брат, сочтемся, – шепотом отвтеил пограничник и похлопал Марка по плечу.
Мы прошли через Шхемские ворота. Не успели подойти к парковке, как нам навстречу подъехала скорая.
– Добро пожаловать на другую сторону луны, – улыбнулся Кнаан, распахивая дверь.
Мы сели в машину. Я перевела дух. Сердце выскакивало из груди. В жизни не думала, что у меня есть актерский талант. Хотя… так испугалась, что сама на пару минут поверила, будто больна Иерусалимским синдромом.
– Водички попей, – Кнаан передал мне бутылку содовой воды, запотевшей от холода.
– Спасибо! – я жадно припала к бутылке.
– Пограничники не сильно мусолили? – Кнаан плавно двинул машину с места и включил сирену.
– Зачем это? – не понял Айболит
– Как зачем? Рожаем мы! – пожал плечами Кнаан.
– Не сильно, – я передала бутылку Айболиту. – Только начальник этих пограничников странно себя вел. У него на шнурочке хамса. Он ее вытащил и поцеловал, когда я говорила, что мой ребенок новый мессия.
– Что на шнурочке? Не понял, – переспросил Айболит.
– Ну кулон в виде раскрытой ладони с глазом посередине. Тетке моей Раисе такой привозили из Израиля. На удачу. Это самый известный на Востоке символ, талисман от сглаза и порчи.
– А парень смуглый был? – Кнаан расхохотался.
– Да. А что?
– Ну понятно. Из восточных общин. Те евреи, которые приехали из Северной Африки и Ближнего Востока, там жили среди арабов, в основном. Ну и нахватались от местного населения суеверий. Главное суеверие, что хамса защищает от дурного глаза и от бесов. Поэтому на ней и нарисован глаз. Хамса по-арабски – пятерня, ладонь или цифра "пять". Когда человек пугается, он что делает? Выставляет вперед раскрытую ладонь. Поэтому люди верят, что если показать бесам ладонь с нарисованным на ней глазом, то они сбегут. Потому что синий глаз может даже чертей одолеть. А синий он, так как в мусульманских странах никогда голубоглазых людей не было, пока туда не пришли европейцы. Их голубые глаза арабов пугали просто до икоты. Люди ведь всегда боятся всего нового и непонятного. Вот они и подумали, что голубые глаза – признак чертовщины и колдовства. И поэтому такой синий колдовской глаз – лучшее средство от нечистой силы.
– По принципу: подобное лечится подобным? – рассмеялся Айболит.
– Ну да, – хмыкнул Кнаан. – Вот он тебя, Маша, и принял за "маджнуну", то есть одержимую бесами. А демон с тебя может на него перескочить. Поэтому парень хамсу и целовал. Защиты и помощи просил. Значит, ты была очень убедительна. Кстати, можешь живот снять.
Я приподняла платье и с облечением расстегнула липучки на силиконовом животе.
– Убедительна – это не то слово, – засмеялся Айболит. – Даже я на минуту поверил. Как у тебя так вышло?
– Старалась, – уткнувшись в прохладное стекло машины разгорячённым лбом, я закрыла глаза.
Не хотелось ему объяснять, что в этот момент видела только искаженное от злобы лицо Амира. Поэтому и сыграла на "Оскара".
– Видите вон ту колокольню? – Кнаан показал на часовню, которая располагалась на высокой горе и поэтому возвышалась над городом. – Ее называют "Русской свечой". Это Елеонский Вознесенский женский монастырь на вершине Елеонской горы. Многие христиане называют ее Масличной. И нам туда.