Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Эй! – заорал Амир.
Другой подросток хлопнул его по плечу сзади. Амир обернулся. А мальчик одним прыжком вскочил на капот и принялся лихо отплясывать, виляя бёдрами в ритм барабана. Остальные не оставали. Они свистя и улулюкая, окружили Амира и его друзей из службы безопасности. Те, как волчки, завертелись в разные стороны, пытаясь понять, что происходит и остановить внезапное веселье.
– Мой выход, – Ицик поправил кипу.
– Ты это… осторожнее там, – проворчал Кнаан. – А то сам на ужин пригласил, а тебе сейчас тут морду набьют и
– Да пошел ты, морда антисемитская! – Ицик расплылся в радостной улыбке. – Видали, да? – обратился он к Маше и Айболиту. – Выкормили и вырастили на свою голову.
– Оставайся в машине. Я пойду, – Кнаан решительно отстегнул ремень безопасности.
– Тебе нельзя, – с сожалением заметил Марк. – Ицик не сможет проехать туда, куда можешь ты.
– Ладно, – с сожалением проворчал Кнаан. – Да когда ж ты уже заколки для кипы купишь? – он нахлобучил на голову Ицика кипу, которая в очередной раз сползла на ухо.
Ицик выпрыгнул из скорой, пригнулся и быстро побежал между машинами. Добрался до той, где подростки устроили импровизированную дискотеку на крыше, и заорал:
– Люди, что же это делается? Что же вы молчите? Мы же половину налогов на этих сволочей тратим, а им все мало! И они еще и издеваются. Да кто ж вас воспитал, таких ослов малолетних? Как же вам не стыдно? – он воздел руки к небу и возмущенно потряс ими.
Айболит открыл рот, глядя на спектакль, который набирал обороты со скоростью снежного кома. Люди, возмущенно крича, начали выскакивать из машин. Один из подростков подскочил сзади к Амиру и от души дал ему подзадник. Амир побагровел, подпрыгнул на месте, резко повернулся и погнался за подростком. Другой подросток прыгнул на мужчину в черном. Сорвал с его головы каскетку и бросил за машину. Мужчина, громко ругаясь, побежал за ним. А подросток свистнул, захохотал и вскочил на крышу машины. Перепрыгнул на следующую, подождал, пока мужчина добежит до него, исполнил несколько танцевальных движений, показал неприличный жест, спрыгнул на землю и бросился наутек. Мужчины в черном помчались за ним.
– Хорошо, – Марк потер ладони, надел солнечные очки, чёрную каскетку и натянул козырек на лицо.
– Ваня м Маша, теперь выходим, – он открыл дверь машины. – Идем быстро, но не бежим. И что особенно важно: прямо за мной, гуськом, след в след, потому что я постараюсь не попадать в камеры, которые здесь везде натыканы. Не останавливаемся, башкой по сторонам не вертим. Маша, давай руку, – он помог ей выйти из машины. – Кнаан, будешь их ждать с другой стороны.
– Понял, – Кнаан завел мотор.
Они прошли через Яффские врата и сразу же свернули на узкую улочку.
– Как мы пройдем по Старому городу? – забеспокоился Айболит. – Сам же говоришь, что здесь камеры везде натыканы.
– Это не то слово, – вздохнул Марк. – Они и ещё и выводят изображение на центральный пункт безопасности, который располагается здесь же, возле Стены Плача. Тот пункт, которого якобы
– Ничего не понимаю, – прошептала Маша. – Так мы же попадемся!
– Как хорошо, что здесь живут правнуки предусмотрительных евреев из России и Восточной Европы, которые когда-то купили дома еще в Палестине. Государства Израиль и в помине не было, а по городу бегали англичане и турки, периодически паля друг в друга. И не лень же им было в такую жару! – Марк приподнял каскетку, вытер лоб бумажным платком и тут же натянул каскетку на лоб, закрывая лицо.
Они прошли через несколько узких улочек Старого города и остановились возле двери в стене крытого прохода.
Марк постучал в дверь. Им открыл высокий мужчина в черном лапсердаке до колен. Из-под черной широкополой шляпы затейливо вились рыжие пейсы.
– Шалом, Лейбович! – радостно воскликнул Марк.
– Ой, вэй! Не думал, что скажу это, но лучше бы ты, Марк, был налоговой инспекцией, – проворчал мужчина по-русски, но с сильным акцентом, растягивая слова.
– Я так не думаю! – ещё радостнее сказал Марк. – Потому что если мы с налоговой вскроем пол только в твоей спальне, то из него до потолка ударит фонтан денег. А если во всей квартире, Израиль затопит деньгами полностью
– Ой, тише! Чего ты орешь, бандит? – у Лейбовича даже глаз задергался. – Это же все для нашей ешивы. Ты знаешь, сколько детей из бедных семей там учатся бесплатно и на полном пансионе, включая четырёхразовое питание? Я так налоговой и скажу. Так что гуляй отсюда.
– А про квартиру в Тель-Авиве, которую ты сдаешь и которая записана на бабушку жены, чтобы не платить налоги, тоже скажешь? – прищурился Марк.
– А если бог даёт девять детей, так он даёт и на детей, – скромно потупился Лейбович.
– В декларации для налоговой ты, Лейбович, так и пишешь, что бог велел не платить ровно восемьдесят процентов налогов?
– Что за антисемитская математика? – возмутился Лейбович. – Всего лишь несчастные сорок процентов детям на хлеб и учебу. И квартирка – собачья будка фактически.
– Пять комнат, – скромно поправил его Марк.
– Но в ужасном районе, – не сдался Лейбович.
– Самом дорогом в Тель-Авиве, – еще скромнее сказал Марк.
– Метраж, как у скворечника! – возмутился Лейбович.
– Сто восемьдесят квадратных метров, – шепнул Марк.
– Ой, не делай мне нервы! – Лейбович снял шляпу и начал нервно обмахиваться. – Что тебе нужно, бессовестный человек, который считает чужие деньги?
– Пройти, – ответил Марк. – Только и всего. Мы даже ноги вытрем, – он старательно завозил подошвами кроссовок по булыжникам.
– Ты меня в могилу положишь когда-нибудь, и только тогда успокоишься, – вздохнул Лейбович. – Заходите.
Он провел их по длинному коридору на кухню. Возле плиты, на которой шипела сковорода, крутилась женщина в длинном платье и косынке на голове.