Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Отведайте, что бог послал. Попробуйте сыр, мы сами его делаем. И оливки тоже из нашего сада, – Феофания подвинула к нам с Айболитом керамические плошки с сыром и оливками. И квас тоже наш, – она взяла большой кувшин и налила в простые граненые стаканы густой темный квас.
– Шедеврально! – закатил глаза Айболит, попробовав кваса.
Мы поели. Внезапно зазвонили колокола.
– Ты хотела помолиться, Маша? Самое время, – Феофания торопливо поднялась со скамьи. – Пойдем на вечернюю службу.
Паломники торопливо дожевывали на ходу, ручейком стекаясь к выходу. Мы прошли через сад и подошли к Храму Вознесения. Колокольный звон был громким, но не оглушал. Наоборот, успокаивал. Я приложила руку козырьком к глазам, пытаясь рассмотреть главный колокол на часовне, которая находилась неподалёку от Храма.
– Нравится? – улыбкой спросила Феофания.
– Очень! – честно призналась я. – Такая скрытая сила в этом звоне!
– Женская сила, – шепнула Феофания.
– Почему? – не поняла я.
– Там четырнадцать колоколов. Но самый главный и большой колокол слышно лучше всех. Он был подарен купцом Александром Рязанцевым, изготовлен в Москве и украшен искусно выполненными узорами и надписями. В 1885 году по морю он прибыл в Яффо. Но ты ж знаешь, как это далеко отсюда! На другом конце страны. Тогда Яффо был портом, а сейчас – часть Тель-Авива. И оттуда колокол был перенесен руками более чем сотни паломников в Иерусалим. Вес колокола составляет пять тонн, а больше половины людей, переносивших его, были женщинами, поэтому и сила в нем женская. Разве мужчины так могут? Женщины дали ему силу, и к женщинам эта сила и возвращается. Вот увидишь, Машенька, что после молитвы под этим колоколом вся твоя жизнь изменится. Обретешь то, что ищешь.
– А что я ищу, матушка?
Знать бы самой!
– Себя, милая. Все мы ищем себя, – улыбнулась она. – Бог указывает путь, но, главное: с него не сбиться. И если Он привёл тебя сюда, то это знак. Научись читать знаки свыше и тогда путь к себе будет не таким тернистым. Хотя у каждого из нас свой крест на плечах. И нужно понимать, что не от каждого креста нужно и хочется избавляться. Вот подумай, как Иисус через весь Иерусалим нес на плечах тяжелый крест. Разве не хотелось ему бросить эту ношу? Но он дошел с крестом на плечах. Поэтому и стал богом. Так что реши сама для себя: хочешь ли ты его нести, твой крест?
– Матушка Феофания, а разве без креста на плечах можно?
– Можно, – горько сказала она. – Но иногда с крестом легче. Потому что ты уже знаешь, в чем он. Хуже всего, когда думаешь, что счастливо избежал горя, беды и несчастий. Живешь себе такая беззаботная, как птичка певчая. И вдруг этот крест внезапно пятитонной силой падает на плечи. Разве выживет птичка после такого?
После вечерней службы я вышла из Храма, пошла в сад и села на белый валун. Под ногами лежал Иерусалим со всеми его монастырями,
синагогами, мечетями и крепостями. Ярко горели огни. Пряный аромат кипарисов кружил голову. На склоне горы подо мной был Гефсиманский сад. Наверное, Иисус так же сидел здесь, глядя на этот никогда не спящий город.
– Научись читать знаки свыше, и тогда путь к себе будет не таким тернистым, – сказала матушка Феофания.
Иисуса тогда ждал терновый венец. И крест тоже уже ждал его. А мой венец уже впился в голову колючками. И все это время я пыталась его сбросить. Крест на моих плечах волочился сзади через всю мою жизнь, оставляя глубокий след за спиной.
– Но иногда с крестом легче. Потому что ты уже знаешь, в чем он, – прошептала я.
Вдыхая запах кипарисов, слушая вибрирующий от силы воздух, я вдруг почувствовала, как терновый венец упал к ногам. Крест еще давил на плечи, но все равно стало легче. Потому что я поняла, что с ним делать. Слабость, нерешительность, страх – вот мой крест. Я вытянула руки и посмотрела на свои запястья. На одном из них еще темнел след от пальцев Амира, когда он заломил мои руки, пытаясь овладеть силой. Я вдохнула всей грудью, расправила плечи и… внезапно услышала удар главного колокола на часовне. Всего один удар. Но мне хватило. Вот он, знак свыше. Кровь в венах бурлила. Те паломницы, что тащили главный колокол от Яффо к Иерусалиму, смогли сделать это, потому что сбросили тяжелый крест с плеч и на его место водрузили колокол. На этой освобождённой от креста женской силе они принесли его в Иерусалим. И не зря столько разных людей, далёких от христианства, привели меня сюда. Теперь просто не могу их подвести после того, что они для меня сделали. Я вытащила из кармана крестик и повесила его на шею. Больше не буду его прятать. Больше никого не боюсь.
Автобус для паломников прибыл в пять утра. Мы тепло распрощались с матушкой Феофанией и сели в самый последний ряд. Айболит молча смотрел на меня, не отрываясь, и в его взгляде читалось удивление.
– Машенька, с тобой все в порядке? – спросил он.
– Почему ты спрашиваешь, Ваня?
– Потому что в тебе что-то неуловимо изменилось. Но не могу понять, что именно.
Милый, добрый мой Айболит, разве ты поймешь? При том, что ты очень хорошо понимаешь женщин, но такое тебе недоступно. Слишком ты далек от этого всего. Тем более, что ты, доктор, заядлый атеист. И для тебя монастырь всего лишь учебник истории.
– Просто хорошо выспалась, в монастыре так тихо и спокойно!
Айболит
Нет, с ней явно что-то не так. Он пытался понять что, но не мог. Нервная, вся издерганная, она вдруг словно расправила крылья. Из забитого жизнью и болью подранка Маша за одну ночь превратилась в сильную и красивую птицу. Как такое возможно?
Через час автобус затормозил возле пропускного пункта "Мост Алленби" на границе Израиля и Иордании. Многие паломники успели задремать, но проснулись от громких ругательств водителя.
– За что ты наказываешь меня, Аллах? – кричал водитель и бил по рулю.
Пропускной пункт был забит транспортом.
– Мда, это надолго, – повернулся к Маше и Айболиту сидящий впереди мужчина лет тридцати пяти с окладистой бородой и большим крестом на шее. – Что-то сегодня вообще белый пушной зверь. Прости меня, господи, за нехорошие слова и очень матерные мысли! – он перекрестился.
Айболит едва сдержал улыбку. Мужчин в автобусе было мало. Поэтому бородач резко выделялся на общем фоне. Здоровяк с красным лицом, огненной шевелюрой и огромными руками, он больше походил на братка, чем на паломника.