Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Отлично! – пограничник встал. – Сейчас аптечку принесу. Может, врача вызвать? Якобы мне, не вам.
– Спасибо большое! – Айболит поднялся со стула. – Нас там ждут возле терминала. В гостинице себя в порядок приведем.
– Держитесь! – пограничник вскинул кулак вверх. – Нет, но вы, конечно, израильтянам нос утерли, – хмыкнул он. – За это отдельное спасибо!
Возле терминала их ждал худой мужчина с картонкой в руках, на которой были нарисованы крылья. Увидев Машу и Айболита, он побледнел и прошептал по-русски, но с акцентом:
– Боже мой! В больницу? Меня зовут Абдалла.
– Спасибо, не нужно. Нам бы в гостиницу, привести себя в порядок, и как можно скорее в аэропорт, – Айболит поморщился.
Адреналин начал отпускать. Его место немедленно заняла боль. Ныло всё тело, лицо, зубы. Дрожали руки. Маша выглядела не лучше.
– Нет, в аэропорт в таком виде нельзя, – нахмурился Абдалла. – Поступим так: отвезу вас в гостиницу, как и было задумано раньше. Возле нее есть магазин одежды. Купите вещи, приведете себя порядок в номере, переоденетесь. А я пока добавлю в план то, чего в нем не было. Позвоню своей племяннице, она стилист и очень хороший визажист. Пусть приедет и закрасит все ваши синяки. Иначе вы привлечете слишком много внимания в аэропорту. Садитесь в машину.
Айболит и Маша сели в белую "Тойоту". Через полчаса машина припарковалась возле небольшой и уютной гостиницы. Рядом сверкала разноцветными лампочками витрина одежного магазина.
Айболит и Маша быстро схватили с вешалок по несколько комплектов одежды. Не меряя, оплатили все и поспешили в гостиницу.
Номер был маленьким, но чистым и светлым. На столе уже стояли контейнеры с едой.
– Так, еда на столе. В холодильнике полно воды и соков. Давайте в ванную. А я племянницу привезу. Может, все-таки в больницу? – Абдалла, морщась от сочувствия, осмотрел их синяки и ссадины. – А если переломы?
– Нет переломов, – покачал головой Айболит. – Я сам врач.
– Ладно, спорить не буду. У вас шесть часов до самолета. Но в аэропорт нужно приехать за два часа. На дорогу час. Значит, на отдых всего три часа. Из них час на маскировку синяков. Поэтому через два часа вернусь с племянницей. А вы пока постарайтесь отдохнуть и поесть.
– У вас хороший русский, – похвалила его Маша.
– Учился в Москве, в меде, – улыбнулся он. – Там и женился. Жену привез сюда. У нас трое детей и все говорят по-русски так же хорошо, как и по-арабски.
Абдалла вышел из номера.
– Давай сначала ты, Машенька. – Айболит растянулся на кровати.
– Не оставляй меня одну, Ваня, – устало попросила она. – Пойдем мыться вместе.
Маша
Никогда в жизни так не радовалась горячей ванне. Густая пена обволокла синяки, успокаивая боль. Вибрация джакузи расслабила напряженные мышцы, принеся долгожданное облегчение. Ваня разделся и сел с другой стороны ванны. Он взял с бортика пушистую мочалку. Я протянула руку, отобрала мочалку и начала медленно намыливать его.
Он вздрагивал при каждом прикосновении. У меня сердце сжалось от жалости.
– Очень больно, Ванечка?
– Совсем нет. Я ж мужик. Меня шрамы украшают, – бодро соврал он, посмотрел на меня и улыбнулся.
– За меня никто и никогда так не сражался, – я провела мочалкой по его шее, на которой багровели кровоподтеки, и поцеловала их.
– Потому что они не понимают, что за таких, как ты, нужно рушить миры, – он взял мою руку и поцеловал пальцы.
Нежно и осторожно провел по моим разбитым губам. Я невольно поморщилась.
– Извини! – прошептал он и поцеловал краешек моего рта.
– Ничего, тебе больше досталось, – я провела мочалкой по его груди и позволила руке медленно скользнуть вниз, под мыльную пену.
Он вздохнул и осторожно перехватил мою руку.
– Это я еще сдерживался. Боялся показать им свое боевое искусство. Иначе нас бы не выпустили из Израиля.
Что? О чем он?
– Не поняла, Ваня, прости!
Он вскинул руки и вполголоса воскликнул:
– Кийаяя!
Вытянул ногу верх, скорчил зверскую физиономию и выдохнул:
– Йа-а! У! А! О! Кийяаа! – он вытянул губы трубочкой, изображая Брюса Ли или Джекки Чана, и рубанул воздух ребром ладони.
– Вот балда! – я расхохоталась.
Все напряжение последних дней и часов, вся та пружина, которая сжалась до максимума, вдруг развернулась и взорвалась хохотом. Я не могла остановиться и плюхнулась на спину, взметнув вверх клочки пены. А Ваня все изображал ожесточенный бой с невидимым противником, корча страшные рожи.
– Напрасно ты сейчас смеешься! – с обидой сказал он. – Если бы они увидели, насколько я хорош, то меня бы не выпустили из Израиля. – Такие спецы по боевым искусствам всем нужны. А маленькой и вечно воюющей стране особенно.
– Перестань, сейчас умру! – я закрыла рукой глаза.
– Да что там их Бонд! – не унимался Айболит. – Он рядом со мной просто пионэр в коротких штанишках.
Он так и сказал: пионэр.
– Разрешите представиться: агент ноль-ноль-раз Иван Соломонович Бондштейн!
– Иван Соломонович, – просипела я, уходя под воду.
– А шо такое, девушка? Шо вам таки не нравится? Урданту можно, а мне нет?
– При чем здесь Урдант?
– Как это при чем, Машенька? Я на вас немножко удивляюсь! Иван… дальше Урдант… и физиономия, как у главного раввина Израиля. Когда всё это вместе выходит на сцену, так его еврейская родня переворачивается в гробу, а на православных церквях сам по себе звонит колокол, потому что бог тоже угорает. У него таки есть чувство юмора!
– Ой! – простонала я, задыхаясь от смеха.
Айболит вдруг резко вскочил, упал на меня сверху в воде и поцеловал в губы.
– Какая ты красивая, когда смеешься! – он убрал с моего лба мокрые волосы. – Готов быть клоуном в московском цирке и каждый день выходить на арену, лишь бы ты смеялась!
Я замерла. Мне хотелось продолжения. И я дала ему понять, что готова. Но он еще раз припал к моим губам, встал, вышел из джакузи, взял пушистое белое полотенце. Осторожно поднял меня на руки и завернул в полотенце.