Вторая жена. Часть 3
Шрифт:
Акрам склонился над принцессой и что — то говорил ей. Девушка мало что могла понять, звук его голоса и слова звучали удивительно расплывчато, но когда муж еще раз и чуть сильнее встряхнул её, прогоняя остатки сна, Тахира открыла глаза и возмущённо пробормотала:
— Оставь меня в покое!
— Тебе надо поесть! — сказал Акрам. — Выпьешь бульон и ещё поспишь. Твоему телу нужны силы, чтобы бороться!
Её снова бесцеремонно завертели, приподняли, под спину подложили седло и какую-то шкуру, свёрнутую в несколько раз для мягкости, а затем аромат, тот самый, невероятно вкусный, от которого снова ожил желудок, требуя пищи,
— Ешь! — Акрам принялся кормить жену с ложки, а она послушно ела и лишь смотрела на принца, стараясь прочитать по его лицу самые сокровенные мысли. Глотая очередную ложку бульона, она опустила взгляд и заметила красный, воспалившийся порез на его шее. Невольно вздрогнула, вспомнив, чья рука оставила его и снова переместила взгляд на принца.
«Я хотела только припугнуть его! — подумала она. — Заставить повернуть назад... Я не хотела его ранить!».
— Ешь! — словно прочитав её мысли, с нажимом проговорил Акрам, и Тахира послушно открывала рот и ела.
— А теперь — спи! — он поставил миску на землю, а сам помог девушке лечь, забрав седло, и укрыв её одеялом.
Где-то вдали снова громыхнуло. Было непривычно холодно, и принцесса не удержалась от вопроса.
— Скоро будет гроза!
— Я знаю, — Акрам встал.
— Дожди очень редкое явление в этих краях! — продолжила она, ощущая, как после сытной еды снова тянет в сон, только теперь никто не мешает её уснуть. Муж добился своего, накормил её и теперь позволит спать столько, сколько нужно. Только вот приближавшаяся гроза неотвратимо продолжала наполнять воздух неповторимыми запахами сырости и тумана.
— Ливень будет сильным! — снова сказала девушка. — Нужно укрытие, иначе промокнем до нитки!
Акрам увидел, как её веки тяжело опустились и спустя мгновение, девушка уснула. Даже очередные раскаты грома не смогли разбудить её, только переполошили лошадей.
Принц обернулся к своим людям, а затем посмотрел вдаль, туда, где у самого горизонта, зловеще темнели облака, пронизываемые яркими росчерками молний. Первый порыв ветра взметнул пламя костра и поднял песок, заставив людей прикрыть ладонями глаза.
— Надо уходить! — произнёс Акрам и уронил взор на жену, которую не могли разбудить ни ветер, ни гром. Он сомневался, что даже ливню будет это под силу.
Дыхнул холодом и сыростью ветер. Молнии стали сверкать все чаще, а тёмные тучи приближались к лагерю роккарцев с неумолимой скоростью.
Ранее я и не знала, что под дворцом в Хайрате расположена такая жуткая темница. Сюда не проникал солнечный свет и единственным источником света был чадящий светильник над моей камерой и факел, горевший вдалеке у входа в каменную тюрьму. На полу кто — то набросал соломы, и я догадалась, что это сделали по приказу Давлата. Если на поверхности, в городе, там, где сейчас светило жаркое солнце и пели птицы, было более чем тепло, то здесь, под толщей земли царила темнота и прохлада.
Опустившись прямо на пол, я почти не чувствовала, как щиплет кожу в местах порезов.
Только вспоминала со стыдом и отчаянием, как проходила по улицам города, успевшего стать
«Повезло ли?» — подумала я и усмехнулась. Вспомнился ужасный змей, именовавшийся как Малах. Вот она — моя смерть. Думала ли я ещё несколько месяцев назад, что за такой короткий срок смогу все обрести и все потерять? Что стану женой лучшего из мужчин, повелительницей его сердца. А после судьба перекроит мои мечты, лишив меня долгожданного ребёнка, сделав вдовой и после лишив последнего, что имеет каждый человек: способности умереть своей смертью.
Вздохнула и откинулась назад, облокотившись на стену. Прикрыла глаза, подумав о
рыжеволосой предательнице и жалея, что не смогу добраться до неё, что бы отомстить за обманутый народ, за преданную веру.
К тому же для меня до сих пор оставалось тайной, выжил ли Вазир и где сейчас находится Аббас.
«Может быть, его тело сейчас лежит там, у входа в город, где высокие скалы образуют проход и дорогу в Хайрат!» — мелькнула горькая мысль.
Жаль, что не успели попрощаться и не смогли сражаться рядом, встав спиной друг к другу. Вряд ли он выжил. Сарнай этого не допустит, никогда, особенно зная его дружеское отношение ко мне, второй жене нашего общего мужа.
Услышав странный скрип, я насторожилась и подняла взгляд. Чьи — то тихие шаги, лёгкий скрежет и вот факел плывёт в моем направлении, в чьей — то руке. Пламя осветило волосы цвета огня и мне на мгновение показалось, что голова воительницы горит, но это просто блики сверкали в её тяжёлых волосах.
Она приближалась почти крадучись, но в то же время не скрываясь. Голова поднята, а ледяные глаза сверкают превосходством.
— Зря Давлат не поставил у твоей клетки стражников! — это были её первые слова.
Сарнай остановилась в паре шагов от решётки, служившей нам обеим преградой. Только в отличие от первой жены, я уйти не могла.
Я не потрудилась встать и смотрела на предательницу чуть прищурив взгляд, всем своим видом показывая ей, как мне противны такие люди, те, кто не ценит свой народ. Сарнай это поняла. Я догадалась по её взгляду, вспыхнувшему слишком ярко.
Она была одета в чистые одежды, на поясе вместо меча длинный кинжал в ножнах, волосы распущены и горят огнём. Женщина широко расставила ноги на ширине плеч, словно собиралась вступить со мной в поединок, я же продолжала смотреть на нее, стараясь одним презрением на лице, выразить то, что чувствовала по отношению к ней. Если раньше я могла уважать её за храбрость и мужество, то теперь в моих глазах она была более чем жалкой, при всей её кажущейся силе.
— Как тебе твои новые покои, принцесса? — спросила она.
— Если есть желание, мы можем разделить из вдвоём! — предложила я и сделала широкий жест, словно приглашая Сарнай войти ко мне. Она рассмеялась.
— Нет! — произнесла тихо. — Наши пути расходятся, принцесса. Теперь ты — никто, а я...
— Мне нет дела до того, кем ты станешь при Давлате! — поспешила перебить её речь. — Если хочешь сказать что-то важное — говори, если же нет, убирайся. Мне неприятно видеть твоё лицо. Думаю, что в этом дворце найдётся тот, кто когда-нибудь перережет тебе глотку или подсыплет яд в еду. Предателей никто не любит!