Вторая жена. Часть 3
Шрифт:
Привал встретил принца ярким светом костров: оставшиеся воины подбросили в пламя сухих ветвей и теперь поляна, на которой был разбит лагерь, оказалась освещена как днём. Стали видны даже трава и трещины на земле.
Акрам прошёл к своему жеребцу и поправил подпругу, после чего одним слитым движением влетел в седло.
— По коням! — скомандовал он.
— Давайте дождёмся рассвета! — предложил Камал. — Это безумие отправляться в ночь! — воин, как и остальные люди принца решил, что принцессу Тахиру постигла судьба её скакуна, и только принц оставался непреклонным.
— В седла, я сказал! —
Никто не посмел перечить.
— Садык! — приказал Акрам. — Ты и Камал вместе остаётесь в лагере и поддерживаете пламя, так, что бы мы смогли вернуться на его свет.
— Как прикажете, господин! — поспешил поклониться следопыт, а в глазах Камала мелькнуло явное облегчение: воин не спешил отправляться на гибель даже ради того, кому поклялся в верности.
Оставив лагерь на двоих воинов, Акрам повёл остальных за собой в направлении, откуда, по его предположению, могла прискакать лошадь. Не сдерживая волнения, он стал кричать в темноту, надеясь, что она отзовётся голосом Тахиры и моля всех богов о том, чтобы принцесса оказалась жива. Внутри мужчины разрастался страх чувство ему непривычное и оттого дикое, как и та, из-за кого он его испытывал.
— Тахира! — крикнул он, едва не сорвав голос. Свет горящей ветви осветил лишь землю с клочками пожухлой травы, да какой-то невысокий кустарник с острыми иглами колючек.
— Тахира! — повторил принц.
— Госпожа! — вторили ему воины.
— Принцесса!
Акрам не мог понять, почему испытывает такую тревогу. Что-то толкало его вперёд, направляло невидимой рукой, и мужчина решил положиться на богов, охранявших его жену.
Слишком опасны были степные львы, но и принцесса знала себе цену, только Акрам не переставал волноваться, и его сердце грозило вырваться из груди от страха за любимую женщину.
Тахира столкнула с себя обмякшее тело последнего льва и сделала вдох. Некоторое время она просто лежала на земле, позволив себе эту слабость, залитая кровью и не совсем понимая, где её собственная, а где — хищников, нашедших свою смерть в попытке убить человека, оказавшегося им не по зубам. Впрочем, с этим можно было еще поспорить.
Принцесса варваров попыталась сесть и ей это удалось сделать только через долгий промежуток времени. Она упёрлась ладонями на землю и снова вздохнула, ощущая боль во всем теле и не совсем понимая, где именно болит сильнее всего.
Последний из прайда едва не достал её. Вспоминая львиный прыжок, девушка поморщилась и ощутила, как по спине прошла дрожь, но отвлекаться не стоило: из рваной раны на бедре толчками вытекала кровь и ей следовало как можно скорее остановить её, иначе она лишится сознания раньше, чем на запах крови прибегут ночные твари или же вернуться те, что умчались догонять её бедную кобылу.
— Мой меч! — проговорила она слабо и посмотрела в сторону. Оружие торчало из спины льва. Догорающее пламя костра бросало блики на залитую кровью сталь, и принцесса мысленно поблагодарила брата за то, что когда-то сделал ей такой дорогой подарок. Если бы не этот меч, вряд ли она смогла отбиться от львов, даже при всей своей ловкости и прыти. Но лезвие клинка разило наповал. Казалось, удар им камень и меч разрубит его так же легко, как разрезает масло обычный нож.
Тахира оторвала от штанины на здоровой ноге длинную полосу ткани и стала перематывать рану, после чего сделала попытку встать и тут же ощутила, как сбоку отдалось теплом, а затем по коже потекла горячая ленточка крови.
— Не помню, что бы меня и там зацепили! — со вздохом проговорила она в темноту. Потом опираясь руками на землю, встала на колени, переводя дыхание.
Ночь молчала. Мерцали звезды и только неугомонный огонь, в поисках пищи, требовательно трещал в вырытой яме, разбрасывая последние искры и словно предупреждая девушку, что ей стоит поторопиться, иначе она рискует остаться во тьме, такой опасной и наполненной страшными тенями, и чудовищами. Тахира и сама понимала, что ей стоит двигаться, иначе она может уснуть и не проснуться, или проснуться от боли, когда огромные челюсти вернувшихся львиц, станут разрывать её, спящую, на части.
Костёр продолжал тлеть, и она смотрела на затухающее пламя, понимая, что начинает терять сознание. Девушка попыталась встать, но ей не удалось, и она лишь напрасно потратила силы, повалившись набок. И уже проваливаясь куда-то в темноту, изо всех сил цепляясь за остатки сознания, она услышала чей-то крик. Слишком размытый, слишком далёкий и голос, показавшийся ей знакомым.
— Акрам! — проговорила принцесса, сопротивляясь темноте. Попыталась прийти в себя, но глаза словно налились тяжестью, заставляя её, принуждая позволить себе эту слабость.
— Тахира! — принёс ветер сильный голос. Этот же ветер задул и последние угольки её костра, рассыпал искры, и темнота накрыла девушку своими объятиями. Прижала к себе, убаюкивая, как прижимает мать дитя.
— Спи! — зашептала вместе с ветром.
— Спи! — прошелестели сухие травы.
Из последних сил, отчаянно сражаясь с невидимым врагом, заключённым в собственном слабом теле, Тахира ударила себя по ране. И тут же тело отозвалось дьявольской болью. Не сдержавшись, она закричала, пронзая темноту своим криком. Сейчас ей некого было стыдиться. Вокруг простирались лишь травы и пустынная земля, смешанная с песками. Конечно, её могли услышать и львы, только запах крови хищники почуют быстрее.
Каково же было её удивление, когда она, уже воочию, услышала ответ на свой вопль.
— Тахира! — голос ревел.
— Акрам! — пробормотала она.
В темноте, где-то еще совсем далеко, вспыхнул маленький огонёк, за ним еще один и ещё. Затем принцесса услышала отчётливый топот копыт, тихий всхрап и снова села, держась из последних сил. После удара ткань на ране пропиталась кровью, но теперь она не жалела об этом.
«Только бы он не вернул меня в Роккар!» — было последней мыслью девушки, после чего
темнота разорвалась вспышкой пламени и Тахира увидела мужа, верхом на чёрном, как сама ночь жеребце. Лишь после этого она позволила силам покинуть её. И падая спиной на землю, слышала будто в тумане, как он отчаянно зовёт её по имени.
Вазир предстал передо мной в полном облачении. Поверх простых одежд повелитель Хайрата надел кожаные доспехи. Он снял тюрбан, и я увидела, что его волосы совсем седые, словно белое полотно, в которое заворачивают умерших у меня на родине, в далёком городе Роккаре, где о берег бьет волна и крики чаек наполняют солоноватый с горечью, запах воздуха.