Вторая жизнь Арсения Коренева
Шрифт:
Я выскакиваю из машины.
— Где ваш дом?
— Вона, вон тот, с красной крышей, — тычет она пальцем в сторону крепкого дома, обнесённого зелёным забором.
И я несусь к этому дому, а за мной, судя по топоту ног, мчатся Алевтина и Фёдор Кузьмич. Влетаю в дом и вижу, как рядом возле стола с остатками пиршества на полу лежит мужчина с уже синеющим лицом и слабо дёргающимися конечностями, а над ним на коленях стоит его более возрастной собутыльник, видимо, тот самый кум, и растеряно повторяет одно и то же:
— Толян, бля, ты чё? Толян, бля…
— Ну-ка!
Я отталкиваю мужика в сторону, краем
— Ой, мамочки, помирает Толенька! — воет Алевтина.
— Да не голоси ты! — осаживает её Кузьмич. — Вон врач, он знает, что делать.
Уверенности в его голосе не слишком много, но я и в самом деле знаю, что делать. Приём Геймлиха ещё никто не отменял. Приподнимаю пострадавшего, кажущегося почему-то при своих скромных габаритах достаточно тяжёлым, перемещаюсь ему за спину, обхватываю его живот под ребрами обеими руками. Далее сжимаю руку в кулак и частью кулака со стороны большого пальца придавливаю на живот страдальца между пупком и ребрами. Ладонь другой руки кладу поверх кулака и толкающим движением вверх вдавливаю его в живот. Приходится повторить приём несколько раз, и вот наконец изо рта Толяна вылетает кусочек сала, причём не такой уж и большой, а он сам тут же делает глубокий, какой-то свистящий вдох. Лицо его розовеет, в глазах появляется осмысленное выражение, кажется, он уже способен стоять самостоятельно.
— Толенька!
Алевтина кидается к мужу, обнимает его, не переставая причитать, а Байбаков увесисто хлопает меня по плечу:
— Вот ты, Арсений Ильич, молодчина! Не успел приехать — а уже спас человеку жизнь. С боевым крещением!
Дальше мы прощаемся с обитателями дома и гостящим у них кумом, отказываясь от угощения, и мчим дальше — вечер опускается на село и его окрестности. Минуем небольшую площадь с бюстом Ленина, у которого лежат подвядшие полевые цветы, и Домом культуры, чей фасад украшен транспарантом: «Товарищи хлеборобы! Быстро и без потерь уберём выращенный урожай!».
Амбулатория представляла собой оштукатуренное двухэтажное кирпичное здание в самом центре Куракино, недалеко от полуразрушенной церкви без купола. Клумба перед входом была засажена бархатцами. Виднелись несколько кривобоких яблонь и вишнёвых деревьев. В зарослях крапивы бродила коза с болтавшимся выменем, сосредоточенно объедая жгучее растение.
Сбоку от входа под навесом красовалась соответствующая табличка под стеклом: «Врачебная амбулатория с. Куракино. Поликлиника работает с 8 до 17 часов».
— Здравствуйте, Фёдор Кузьмич!
Навстречу нам выходит немолодая женщина в белом халате, за стёклами очков блеснули глаза.
— Это наша заведующая амбулаторией Валентина Ивановна Ряжская, — представляет он её мне. — Вот, Валентина Ивановна, привёз тебе терапевта. Арсений Ильич Коренев. Заверили, что молодой, но перспективный, ну да я тебе вчера уже про него рассказывал. Он уже, кстати, человека от смерти спас.
И Байбаков пересказывает историю с незадачливым Толяном. А Валентина Ивановна просит подробнее рассказать о способе, с помощью которого я это сделал. Председатель тоже заинтересованно слушает мои объяснения, до кучи я ссылаюсь не перепечатку статьи самого Геймлиха из какого-то западного медицинского журнала, датированную 1974 годом.
— Так что не только в СССР, но и на Западе этот метод
После этого Байбаков с нами прощается, а мы с Ряжской идём осматривать амбулаторию. Первый этаж — своего рода поликлиника, где проходит первичный приём пациентов. Тут же находится небольшой аптечный пункт. В дверях комнатушки, где принимает пациентов терапевт, нас поджидает невысокая, пожилая женщина лет шестидесяти, оказавшаяся той самой Анной Петровной Вяземской. Договорились, что завтра с утра я приму у неё дела, так как сегодня мне ещё предстояло решить вопрос с заселением, а время было уже половина шестого.
В кабинете царил минимализм. Стол, два стула, кушетка, шкаф, где на стеклянных стеллажах хранились лекарственные средства, тонометр и документация. Так же на первом этаже располагалась перевязочная, которой заведовала сама Ряжская, по совместительству оказавшаяся хирургом. Ей эта профессия подходила, в её характере ощущался стальной стержень. Как я позже узнал, она даже на фронте успела
На втором этаже находился стационар — четыре палаты по четыре койки каждая, мужская и женская. И то половина мест пустовала. Как я понял, требующих госпитализации больных сразу отправляли в Сердобск. В свободное от приёма пациентов в своём кабинете время мне придётся вести больных в стационаре и обходить больных по домам. Село на две сотни дворов, надеюсь, мне не придётся бегать от дома к дому с языком на плече.
Здесь же, на втором этаже, находится небольшой пищеблок. Кормит и пациентов три раз в день плюс полдник, и врачей. Но последних только обедами, так что дежурный врач обязан приносить еду с собой.
Плюс на приданной к амбулатории «буханке» цвета хаки с надписью на дверце «Медслужба» под управлением немолодого водителя Василия Семёныча (чья фамилия Абрикосов показалась мне весьма забавной) придётся объезжать соседние сёла, ежели там объявятся болезные. А понадобится — так сразу в районную больницу везти человека. Так что скучать точно не придётся.
Как я понял из объяснений Ряжской, не считая медсестёр, всего здесь трудились трое врачей, из которых только один был мужчиной — отоларинголог Ефим Сергеевич Катранов, лет около сорока, крепенький на вид. Теперь появился второй, то есть я. Ещё из райцентра раз в месяц приезжал мужчина-стоматолог, благо что на первом этаже имелся небольшой стоматологический кабинет со всем необходимым инструментарием. Причём этот стоматолог, по словам Ряжской, был мастером на все руки. Он не только ставил пломбы, но и рвал зубы, хотя это вроде бы прерогатива хиругов-дантистов. Принимал по записи, которая велась в регистратуре. Лечить зубы к нему приезжали даже из соседних сёл.
На этом же этаже располагалась и небольшая лаборатория, которой заведовала средних лет лаборантка Ольга Григорьевна. Она сама делала забор крови, а потом под микроскопом проводила исследование на лейкоциты, гемоглобин и так далее… Общий анализ мочи тоже делала, и кал на яйца глистов исследовала.
Честно сказать, я ожидал худшего, но Байбаков или Ряжская (а может и оба сразу) умели выбивать необходимое оборудование. Техническое оснащение было, конечно, не таким мощным, как в районной больнице, но, тем не менее, внушало уважение.