Вторая жизнь

Уинстон Энн Мэри

Соседка вернулась к крыльцу, обеими руками прижимая к себе собачонку.

— Извините за переполох. Она здесь первый день. С ней жестоко обращались, и она еще боится всего на свете, даже меня. — Маринин взгляд встретился со взглядом Бена. — Мне очень жаль, что с вашей женой случилось такое несчастье. Жизнь иногда жестока.

— Да. — Надо было сменить тему разговора. Сегодняшнюю ночь он не сможет не думать о Кэрри. Бен протянул руку к собачке, что дрожала и скулила у Марины на руках. — Она напугана. Как ее зовут?

— Я назвала ее Лакки — Счастливица.

Потому что ей действительно повезло, она получила второй шанс. Прежние хозяева запирали ее в чулане без еды и питья, когда уходили. И били ее каждый раз, когда она лаяла.

Бен пришел в ярость:

— Мерзавцы! За такое надо арестовывать. Как вы ее нашли?

— В обществе защиты животных. У меня есть еще пушистый белый кот. Я очень люблю животных. — Марина застенчиво пожала плечами. — Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Дом ужасно пустой.

Глаза у нее затуманились, и, прежде чем она опустила ресницы, Бен увидел в них боль. Ему так захотелось тепла, которое она излучала в прошлую встречу!

— Не зайдете к нам завтра, чтобы помочь Дженни управиться с конфетами? А то она все их съест. Вы бы оказали мне большую услугу, — сказал он и сам удивился, зачем приглашает эту красивую одинокую женщину к себе в дом. Он не собирался подыскивать замену Кэрри.

— Спасибо. Но я не ем сладкого. Это яд. И опять Бена поразило ощущение, что все это уже было. То же самое сказала бы и Кэрри!

— Моя жена была такого же мнения, — вырвалось у него непроизвольно.

Марина отвела глаза и посмотрела вниз, на Дженни. Ее лицо разгладилось, выражение беспокойства и озабоченности сменилось улыбкой.

— Вы правы, малышка не должна есть столько сладкого. — Она повернулась к двери, чтобы унести Лакки. — Подождите минутку, я возьму фотоаппарат и мокрое полотенце, пока вы не пошли со следующим визитом.

Бен посмотрел на Дженни и рассмеялся. Девочка сидела на крыльце, не обращая внимания на разговор взрослых. Она открыла с одного конца подаренную Мариной конфету и сосредоточенно ее сосала. Лицо и руки были перепачканы шоколадом, волосы закрыты капюшоном, а сверху торчали львиные уши — забавное зрелище.

Пока Бен стоял, разглядывая дочку, Марина вернулась. Она присела на корточки, сфотографировала Дженни, затем повернулась к Бену:

— Подойдите к ней. Я отдам вам снимки, как только их проявят. Остался последний кадр.

Бен присел рядом с дочкой и улыбнулся в объектив. Затем Марина отложила фотоаппарат, нежно вытерла лицо и руки Дженни и быстро поцеловала ее покрытую капюшоном головку.

— Веселись, детка! — Она подарила Бену одну из своих теплых улыбок. — Спасибо, что привели ее. Вы сделали мне такой подарок!

Бен кивнул, внезапно почувствовав неловкость.

— До встречи. — И повел Дженни к следующему дому. Он не был увлечен Мариной. Он любил Кэрри — все еще любил. Тогда почему же ему хотелось вернуться и провести оставшийся вечер в ее компании, почему она действовала на него так успокаивающе?..

Глава 2

Марина

не воспользовалась приглашением Бена прийти в пятницу. Она хотела пойти, очень хотела, но увидела выражение паники на его лице в тот момент, когда он импульсивно пригласил ее в гости. Он все еще скорбел по своей жене.

В субботу она пошла в фотоателье и попросила сделать с нескольких последних негативов по две фотографии — она не могла упустить возможность взять себе на память изображение тех, кто был частью ее самой. Остальные же кадры запечатлели ее магазин, новый дом, собаку и кота.

Когда она подходила к дому Бена после одинокой вечерней трапезы, то говорила себе, что не задержится у него надолго. Она зайдет, только чтобы передать фотографии.

— Привет. — Бен выглядел встревоженным, открывая дверь. На нем была кремовая водолазка, которую она купила ему к Рождеству два года назад. Широкие плечи казались еще шире. Волосы у него были взъерошены, щеки раскраснелись. Интересно, чем он занимался?

— Привет. Я принесла ваши с Дженни фотографии. Очень хорошо получилось. Думаю, вы захотите их оставить. — Перестань болтать, Марина!

— Спасибо. — Он улыбнулся и отступил назад. — Заходите! Мы с Дженни еще не закончили борьбу. Будете судьей?

Напряжение спало, и она улыбнулась в ответ. Бен помог ей снять пальто и повесил его в стенной шкаф.

— Боюсь, вы пожалеете. Сестра говорила мне, что в детстве я совсем не умела драться.

Как только слова сорвались с языка, она задержала дыхание. Каррамба! Всегда я так — сначала говорю, а потом думаю. Теперь она не могла себе этого позволить. Меньше всего ей хотелось говорить Бену о потере памяти. У него слишком хорошая реакция, чтобы он не заметил, как странно она рассказывает о своем прошлом.

К счастью, он никак не отреагировал на ее слова и провел в гостиную. Дженни сидела на кушетке с задранной рубашкой и прижимала к груди запеленатую куклу. Она улыбнулась Марине, но продолжала что-то нашептывать кукле.

Марина улыбнулась в ответ, затем взглянула на Бена, подняв брови:

— Она уже играет в дочки-матери. Бен состроил гримасу.

— Этим еще не все сказано. — Он повернулся к Дженни спиной и прошептал:

— Она кормит свою куклу грудью.

— Что она делает? — удивилась Марина и чуть было не засмеялась, но потом сделала вид, что закашлялась. — Где же она могла этому научиться?

Бен тоже засмеялся. От Марининых слов его глаза затуманились.

— Я ей показывал фотографии ее матери, и на некоторых из них Кэрри кормила малышку грудью. Потом я увидел, что Дженни пытается делать то же самое. — Он в смущении пригладил рукой волосы. — Одному Богу известно, что меня ожидает, когда она станет подростком. Даже мысль об этом приводит меня в ужас.

— Да, я вас понимаю.

Бен снова улыбнулся, но в этой улыбке не было радости.

— Хотите что-нибудь выпить? У нас есть яблочный и клюквенный сок, молоко, чай со льдом и содовая.