Вторая жизнь
Шрифт:
Слегка взгрев сержанта, капитан двинулся дальше, туда, где, как я предполагал, была каптерка старшины.
Старшина крепкий плечистый парень, в отличие от дежурного по роте, вел себя спокойно, при нашем появлении он встал и просто произнес:
– Добрый день Николай Павлович, кого это вы нам доставили?
– Здорово, Петро, - сказал капитан, - пвел тебе молодца, будет у нас служить.
Старшина нахмурился.
– Товарищ капитан, так, может его в карантин, пусть там его уму разуму учат, на хер мне с ним возиться. Примет присягу, тогда
– Понимаешь, Петя, не все так просто, - задумчиво поделился капитан.
– Парень будет водителем у подполковника Климова, а тот уже неделю пешком ходит. Так, что придется тебе новобранца в темпе вальса, одеть, обуть, и научить. Чтобы он б... п... на х... послезавтра сидел за рулем у входа в комендатуру. Усек?
– Усек, - хмуро пробормотал старшина.
– Вот и отлично, - резюмировал капитан и хлопнув меня по плечу вышел из каптерки.
Старшина взял у меня военный билет и начал его изучать.
– Сапаров, Сапаров, что-то парень у тебя фамилия не русская, из Чуркестана что ли приехал?
– недовольно проворчал он.
А в чем проблема, - хладнокровно осведомился я, демонстративно разглядывая висевшую на стене табличку с надписью " ответственный, старшина Пузенко Петро Михайлович".
– Мы все единый советский народ, так нас учит Коммунистическая Партия и Правительство.
Старшина заткнулся, поняв, что на этой теме может здорово погореть.
– Однако, как ни странно не обиделся. Одобрительно хмыкнув, он сказал:
– А тебе, я смотрю, палец в рот не клади. Бойкий на язык, наверно активным комсомольцем был.
– Комсоргом,- буркнул я.
– Это хорошо!
– оживился старшина, - осенью мы с нашим комсоргом на дембель собираемся, будем иметь тебя в виду.
К словам старшины я отнесся спокойно, до осени еще было время, а про то, что я был комсоргом, на работе, при желании узнали бы все равно.
– Ну, что пойдем на склад, что ли, надо тебя в человеческий вид привести, - сказал Петро и поднялся.
Мы вышли из казармы и извилистой тропкой, сократив путь, прошли к длинному зданию склада. Войдя в неприметную дверь, оказались в маленькой комнатушке, в одной из стен которой имелось окно, закрытое сейчас ставнями.
Старшина забарабанил в него изо всех сил. Через минуту из-за ставен послышался мужской голос.
– Минутку, сейчас открою.
Увидев нас, пожилой старшина сверхсрочник доброжелательно улыбнулся и заговорил с Пузенко на украинской мове. Они говорили так быстро, что я почти ничего понять не мог. Несколько раз в разговоре проскакивала фамилия моего будущего командира.
Поговорив, сверхсрочник исчез в глубине склада, оставив окно открытым. Оттуда несло кожей и лежалой мануфактурой.
Минут через десять он появился, неся на руках целую кипу одежды и сапоги.
Когда он выложил ее на прилавок, теперь уже я в удивлении воскликнул
– Ни х... себе.
Передо мной лежала п/ш - полушерстяная повседневная форма солдата, под ней простая хэбеэшка, а рядом парадная форма. И все нового
– Сейчас еще шинелку принесу и зимнюю шапку, сообщил кусок и снова скрылся в глубине склада.
– За какие заслуги мне все это, - спросил я у старшины.
В ответ тот подняв указательный палец вверх сказал:
– Сынок, ты, где будешь служить? В роте материального- технического обеспечения.
Я недоуменно пожал плечами.
– Все равно не понимаю, сапоги яловые, п мне с какой радости выдали?
Пузенко подозрительно глянул на меня.
– Ты что-то слишком много знаешь хлопец, п сразу разглядел. Откуда сведения.
– У меня отец военный, майор, только четыре года, как ушел в запас.
– ответил я, - Мы всю дорогу по военным городкам мотались. Так. что про форму я знаю все. Бате сапоги чистил, как только щетку смог в руках держать, тоже самое, и с пуговицами на кителе.
Старшина сдвинул пилотку назад и вытер пот со лба.
– Ну, это радует, слышал же сам, как кэп приказал, чтобы ты послезавтра уже машину подал в комендатуру. А п тебе выдали из-за Климова, тот вечно требует, чтобы у него водитель нормально выглядел.
В это время кусок притащил шинель и зимнюю шапку. Забрав всю амуницию, мы двинулись обратно в казарму.
Там я переоделся в х в каптерке у старшины, свою домашнюю одежду запихал в наволочку, рассчитывая при случае отвезти ее домой. Кучку петлиц и погон распихал по карманам, рассчитывая пришить их, как только пристроюсь на табуретку рядом со своей койки. Остальную форму старшина аккуратно повесил на вешалку.
Посмотрев, как я заправился, он опять удивленно покачал головой, затем, щедро оторвав полметра белого материала, спросил:
Может тебя не надо учить, как подшиваться?
– Не надо - ответил я и мечтательно добавил.
– Жаль не выдали гимнастерку старой формы, ее можно с проводком подшивать.
– Но, но сынок, - сообщил старшина.
– Со стариками себя не ровняй, походишь и так. Ты пока никто и звать тебя, салабон.
Он забрал у меня все документы, сказав, что сам отнесет в строевую часть, после чего мы вышли в расположение. В большом помещении с четырьмя рядами двухъярусных коек почти никого не было. Около вешалки с шинелями топтался дневальный, видимо, на десятый раз, приводя их в нужное состояние. Рядом за столом сидел дежурный по роте и разглядывал свою рожу в зеркале.
– Синицын, ко мне!
– негромко скомандовал Пузенко. Тот для начала подскочил, потом, повернувшись, сказал:
– Петя, достал со своими шуточками. Хорош под Ахрамеева косить. Так и сердечником стать недолго.
Старшина показал на меня.
– Поручаю тебе молодого бойца. Хватит прыщи перед зеркалом давить, делом займись. Проследи, чтобы он до обеда с гимнастеркой разобрался, а когда народ начнет подтягиваться, передай его Яшенкову. Я ушел в штаб. Все понятно?
– Понятно?
– ответил Синицын и метнул на меня злой взгляд.