Вторая
Шрифт:
– На чем они движутся, что издают такой противный запах? – уточнил у зятя Аскольд.
– В этом мире, похоже, очень сильна некромантия, в смысле использования разложившихся трупов животных и растений. Они в глубоких слоях почвы преобразуются в такую склизкую субстанцию, которую земляне зовут «нефть». И вот ее используют и как движущую силу, и как основу для этого серого покрытия, – объяснил Лекс как смог.
– А ничего, что мы говорим на ильбрукском? Нас на этом не поймают? – все еще с опаской оглядывался Аскольд по сторонам. Выучка боевого мага призывала
– Не волнуйтесь! В этом мире столько языков, что ни один человек не знает их все. Просто подумают, что мы приезжие.
В этот момент мимо путешественников между мирами прошли два самых обычных студента, которые учились в местном университете. Необычным в них было то, что родом парни были из Сенегала. А, следовательно, цвет их кожи напоминал горький шоколад. В Ильбруке таких колоритных персонажей не было, так как условия проживания ни в одной точке не приближались к условиям пустыни Сахары или даже просто Африканского континента.
Аскольд на секунду завис, разглядывая парней. Лекс хлопнул мужчину по плечу:
– Терр ректор, пойдемте! Неприлично так открыто разглядывать прохожих!
– Зачем они красят кожу в такой странный цвет? – все еще оглядываясь на студентов, спросил терр.
– Не красят. Это у них она от природы такая. Когда я подобных лиц увидел в первый раз, тоже сначала не понял. Потом узнал, что это выходцы из очень жарких мест. Видимо, так сильно обгорают под местной звездой.
Они, наверное, еще много чего удивительно успели бы рассмотреть. Да только их взгляд уперся в высокие железные ворота, которые медленно раскрылись, и из них выехал вонючий магобиль белого цвета. Аскольду показалось, что в окошке мелькнула рыжая шевелюра незнакомки. Но Лекс не дал ему разглядеть лучше, так как ткнул пальцем в красную пластину с золотыми символами на ней:
– А вот и надпись!
– Ты понимаешь, что ту написано? – уточнил ректор.
– Звуки воспроизвести могу. Понять же их значение не всегда. Часто слова обозначают то, что у нас просто не существует, – ответил наследник, внимательно изучая буквы, а затем по слогам прочитал:
– Государственное бюджетное учреждение социального обслуживания. Областной психоневрологический интернат.
– Ты сам понял, что только что произнес? – усмехнулся ректор.
– Да, три слова. Государственный – это принадлежащей правящей верхушке. Областной – расположен в крупном городе. Интернат – это место, где выросла моя жена. Туда подкидывают ненужных детей.
– Но моя сестра пропала, когда была уже взрослой женщиной, а не ребенком!
– Возможно, остальные слова что-то объясняют. Но мне их смысл не понятен. Думаю, нужно переписать эти знаки и показать моей жене.
– Племянница, кстати, очень хотела с нами пойти! – развеселился вдруг ректор. – Может правители Земли сюда своих бастардов отсылают? А в Иллии почувствовали магию террано?
– Можем предполагать долго и упорно, но все-таки лучше вернуться домой и уточнить, что это за заведение. Может оно вообще опасно для окружающих? Не зря же его прячут за таким высоким забором, – обрезал Лекс. И мужчины поспешили вернуться за деревья, чтобы своими перемещениями не пугать местных жителей.
***
Юлька раз за разом вчитывалась в листок, который отдал ей муж. Ее выражение лица становилось все мрачнее и мрачнее.
– Все так плохо? – робко уточнил мужчина, боясь расстроить любимую женщину еще сильнее.
– Это тюрьма? – выдвинул предположение дядя.
– Нет, это не тюрьма, – ответила она, тяжело вздохнув. – Только дело обстоит не лучше. Из тюрьмы выходят после того, как срок заключения окончится. Могут выйти даже те, кто осужден пожизненно. А из этой богадельни выхода нет.
– Богадельни?
– Там что богов делают? – уточнили оба родственника сообща.
– Нет, это просто оборот речи, – покачала головой девушка, – обозначающее убогое место, где живут из жалости. Там живу те, кто опасен для общества в силу своего психического нездоровья. Выйти оттуда невозможно, так как эти болезни у нас не лечатся. Эти люди коротают свой век за забором, пока смерть не смилостивится и не заберет их к себе. Когда я еще жила в детском доме, мы однажды приезжали к ним с концертом. Эти лица до сих пор вспоминаю с содроганием.
– Ты хочешь сказать, что твоя мать неизлечимо больна? – уточнил осторожно Лекс.
– Александр, а как бы ты на месте землян воспринял женщину, которая рассказывает сказки про магию и параллельный мир, если остальные о нем слыхом не слыхивали? – высказал предположение Аскольд. – Лучше давайте подумаем, как узнать, там ли Иллия.
Юлька сидела, наморщив лоб, и терла пальцем переносицу, словно это нехитрое действие помогало лучше бегать мыслям в ее голове. Вдруг ее черные глаза словно вспыхнули, и она обратилась к мужу:
– Лекс, дорогой! А ты сможешь подделать земные документы?
– Да, если на них не наложено много защитных чар.
– Ну, чары – это вряд ли. У нас только если механическая защита ставится. Нам нужно письмо министерства социальной защиты, что в интернат направляется делегация по обмену опытом. Под этим предлогом мы сможем попасть на территорию, – загнула девушка палец, словно в считалке,– и посмотреть на обитателей.
За первым пальцем отправился второй:
– Я буду переводчицей, дядя и ты – врачами какой-нибудь Коста-Рики.
– А ты уверена, что мы сможем поддержать разговор на медицинскую тему? Тебе же придется переводить речь так, чтобы она была похожа на речь профессионала. Иначе нас очень быстро раскусят, – настала очередь Лекс задумчиво тереть подбородок.
– Значит нам, нужен врач! – дядя рубанул ребром руки по столу. – Как вы думаете, Микас тирр Сандро справится?
– Пообещаем ему хорошо заплатить. А за деньги он скелет вымершего дракона оживить сможет! – усмехнулся наследник престола.
Осталось только определить, какую сумму разумно предложить доктору. Все беседовавшие знали о его неуемных аппетитах, когда речь заходила про деньги.