Второе открытие Америки
Шрифт:
В Уруане в хижинах индейцев мы увидели то же растительное вещество (муравьиный трут), с которым мы познакомились на больших порогах и которое применяют, чтобы остановить кровотечение. Этот трут (менее подходящее название его – муравьиное гнездо) пользуется большим спросом в краю, где у жителей далеко не мирный характер.
Муравьи красивого изумрудно-зеленого цвета, относящиеся к новому виду (Formica spinicollis), собирают для своих жилищ желтовато-бурый и очень мягкий на ощупь пушок, покрывающий листья одного меластомового растения. Я не сомневаюсь, что yesco, или муравьиный трут, с Верхнего Ориноко (как уверяют, собирающее его насекомое встречается только южнее Атурес) когда-нибудь станет предметом торговли. Это вещество значительно превосходит муравьиное гнездо из Кайенны, которое применяется в европейских больницах, но которое редко удается достать.
7 июня мы с сожалением расстались с отцом Рамоном Буэно. Из десяти миссионеров, встреченных нами на огромной территории Гвианы, он был, по-моему, единственным, интересовавшимся всем, что касалось индейских племен. Он надеялся вскоре вернуться в Мадрид и собирался опубликовать там результаты своего изучения рисунков и знаков, покрывающих уруанские скалы.
В местах, которые мы только что проехали, между Метой, Араукой и Апуре, во времена первых экспедиций на Ориноко, например экспедиций Алонсо де Эреры (в 1535 году), водились немые собаки, носившие среди индейцев названия майо и аурие. Этот факт любопытен во многих отношениях. Несомненно, собака, что бы ни говорил отец Джили, является в Южной Америке туземным животным.
В различных индейских языках существуют слова, обозначающие это животное и не заимствованные из европейских языков. Еще теперь слово «аури», упомянутое триста лет тому назад Алонсо де Эрерой, сохранилось в языке майпуре. Возможно, собаки, виденные нами на Ориноко, были потомками тех, которых испанцы привезли на Каракасское побережье; однако совершенно достоверно и то, что в Перу, в Новой Гранаде и в Гвиане существовала до завоевания порода собак, сходных с нашими овчарками.
Алько жителей Перу и вообще все собаки, попадавшиеся нам в самых диких уголках Южной Америки, часто лают. Между тем все первые историки говорят о немых собаках (perros mudos), которые в наши дни еще встречаются в Канаде; мне представляется особенно достойным внимания тот факт, что в Мексике и на Ориноко ели преимущественно собак немой разновидности.
Гизеке, весьма образованный путешественник, проживший шесть лет в Гренландии, уверял меня, что эскимосские собаки, которые всю свою жизнь проводят под открытым небом и зимой зарываются в снег, тоже не лают, а воют, как волки [300] .
В настоящее время на берегах Ориноко собачье мясо совершенно не едят; но так как этот обычай распространен среди татар во всей восточной части Азии, то мне казалось необходимым указать на то обстоятельство, чрезвычайно интересное для истории человечества, что некогда он существовал в жарких районах Гвианы и на Мексиканском плоскогорье.
300
Собаки усаживаются в круг, и сначала принимается выть одна из них, затем и остальные подхватывают в унисон. Так же воют группы обезьян-ревунов, среди которых индейцы различают «запевалу». В Мексике существовал обычай кастрировать немую собаку (течичи), чтобы она зажирела. Эта операция способствовала, должно быть, изменению голосового аппарата собаки.
Отмечу также, что на границах провинции Дуранго, на севере Новой Испании, у индейцев команчей сохранился обычай грузить свои палатки из буйволовой кожи на спину крупных собак, которые сопровождают их в переселениях. Как известно, использование собаки в качестве вьючного и ездового животного одинаково распространено и у Невольничьего озера, и в Сибири.
Я особо остановлюсь на этих чертах сходства в нравах народов; они приобретают некоторый вес, когда они не единичны и сочетаются со сходством в структуре языков, в делении времени, в религиозных верованиях и общественных институтах.
Мы остановились лагерем на острове Кукурупару, называемом также playa de la Tortuga [301] , так как индейцы из Уруаны собирают там черепашьи яйца. Это один из пунктов на Ориноко, широта которых точнее всего определена. Мне посчастливилось, и я наблюдал прохождение трех звезд через меридиан.
К востоку от острова находится устье Каньо-де-ла-Тортуга, сбегающего с гор Сербатана, постоянно окутанных грозовыми тучами. На южном берегу Ca~nlo, между притоками Парапара и Оче, расположена почти разрушенная миссия Сан-Мигель-де-ла-Тортуга. Индейцы говорили нам, что в окрестностях этой маленькой миссии много выдр с очень тонким мехом, называемых испанцами водяными собаками, и, что еще более удивительно, двуногих ящериц (lagartos).
301
Черепаший берег (исп.).
Вся эта чрезвычайно доступная местность между рекой Кучиверо и ущельем Барагуан вполне заслуживает того, чтобы в ней побывал какой-нибудь сведущий зоолог. Lagarto, не имеющий задних конечностей, является, возможно, одним из видов сирен, отличным от каролинской Siren lacertina.
Если бы это был какой-нибудь ящер, настоящее двурукое животное (Chirotes Cuv.), индейцы не сравнивали бы его с ящерицей. Кроме черепах арpay, подробно описанных мной выше, на берегах Ориноко, между Уруаной и Энкарамадой, водится также бесчисленное количество сухопутных черепах, называемых морокои. В периоды засух, в сильный летний зной, эти животные прячутся под камнями или в вырытых ими ямах и не принимают пищи.
Они вылезают из своих убежищ и начинают есть лишь тогда, когда замечают, что влага от первых дождей проникла в землю. У пресноводных черепах терекай, или тахелу, мы наблюдаем такие же привычки. Я уже говорил в другом месте о летней спячке некоторых тропических животных.
Так как индейцам известны ямы, где в пересохшей земле спят черепахи, то они выкапывают их на глубине 15–18 дюймов по многу штук зараз. Отец Джили, видевший, как добывали таким способом черепах, говорит, что он небезопасен, ибо летом вместе с терекай часто закапываются змеи.
Плавание от острова Кукурупару до столицы Гвианы, обычно называемой Ангостура, отняло у нас всего 9 дней. Расстояние составляет чуть меньше 95 лье. Мы редко ночевали на суше; однако по мере того как мы двигались вперед, мучения из-за москитов становились заметно слабее. 8 июня мы пристали к одной усадьбе (Hato de San Rafael del Capuchino) напротив устья Апуре.
Я произвел удачные определения широты и долготы. Так как двумя месяцами раньше я взял часовые углы на берегу против «Капучино», то эти наблюдения имели существенное значение для проверки хода моего хронометра и для привязки астрономических пунктов на Ориноко к астрономическим пунктам на побережье Венесуэлы.
Окрестности усадьбы, расположенной в том месте, где Ориноко меняет свое направление и течет уже не с юга на север, а с запада на восток, очень живописны. Среди широких лугов островками возвышаются гранитные скалы. С их вершин мы различали на севере ограничивающие горизонт Llanos, или степи, Калабосо. Так как мы давно привыкли к виду лесов, то это зрелище сильно поразило наше воображение.
После захода солнца степь приобрела зеленовато-серый оттенок. Луч зрения не встречал никакого препятствия, кроме кривизны земли, а потому казалось, что звезды восходят как бы из лона океана, и самый опытный моряк подумал бы, что он находится на скалистом берегу, на выступающем в море мысу.