Второе открытие Америки

Гумбольдт Александр

Ничто не дает столь сильно почувствовать человеку, как безгранична и могущественна органическая жизнь. Мириады насекомых ползают по земле, вьются над растениями, сожженными палящим солнцем. Смутный гул доносится из каждого куста, из сгнивших древесных стволов, из трещин скал, из почвы, изрытой ящерицами, многоножками и червяками.

Бесчисленные голоса говорят нам, что все в природе дышит, что жизнь в тысяче различных форм распространена в пыльной потрескавшейся земле, как и в лоне вод, и в окружающем нас воздухе.

Ощущения, о которых я здесь вспоминаю, небезызвестны и тем, кто хотя и не побывал у экватора, но посетил Италию,

Испанию и Египет. Контраст между движением и тишиной, зрелище природы, одновременно спокойной и оживленной, поражает воображение путешественника, как только он вступает в бассейн Средиземного моря, в зону олив, веерных и финиковых пальм.

Мы разбили лагерь на восточном берегу Ориноко у подножия гранитного холма. Некогда около этого пустынного места находилась миссия Сан-Регис. Нам хотелось найти какой-нибудь источник в горах Барагуан. Вода в реке имела мускусный запах и крайне неприятный сладковатый вкус.

На Ориноко, как и на Апуре, поражаешься различию между отдельными участками реки, даже у совершенно пустынных берегов. Иногда вода вполне пригодна для питья; иногда кажется, что она насыщена студенистыми веществами. «Причина этому – гнилая кора (кожистая оболочка) кайманов, – говорят индейцы. – Чем старше кайман, тем горче его кора».

Я не сомневаюсь, что трупы этих крупных пресмыкающихся и ламантинов, которые весят 500 фунтов, а также наличие морских свиней (toninas) со слизистой кожей могут заражать воду, в особенности в бухтах, где течение медленное. Однако самая вонючая вода не всегда попадалась нам в тех местах, где на берегу мы видели скопления дохлых животных.

Когда в жарком климате, где вас постоянно мучает жажда, вам приходится ограничиваться для питья речной водой температурой в 27–28°, вы хотели бы, чтобы эта теплая, переполненная песком вода была по крайней мере без запаха.

8 апреля. На дальнейшем пути к востоку от нас остались устья Суапуре, или Сивапуре, и Карипо, а к западу – устье Синаруко [Синарукито]. Между Апуре и Метой Синаруко – вторая по величине река после Арауки. Суапуре изобилует небольшими водопадами; леса вдоль этой реки знамениты огромным количеством дикого меда.

Мелипоны подвешивают там свои огромные ульи к веткам деревьев. Отец Джили плавал в 1766 году по Суапуре и по впадающей в него Туриве. Он встретил там племена, принадлежащие к ареверьенской народности. Мы расположились на ночь несколько ниже острова Макупина.

9 апреля. Рано утром мы прибыли к острову Парарума и увидели там лагерь индейцев, подобный тому, который посетили в Бока-де-ла-Тортуга. Индейцы собрались здесь, чтобы раскопать песок, собрать черепашьи яйца и извлечь из них жир. К несчастью, они ошиблись на несколько дней. Молодые черепахи вылупились до того, как индейцы организовали свой лагерь.

Их опозданием воспользовались крокодилы и Garzes, разновидность крупных белых цапель. И те и другие одинаково падки на мясо молодых черепах и пожирают их в огромном количестве. Они занимаются ловлей ночью, так как лишь после наступления вечерних сумерек tortuguillos вылезают из земли и ползут к соседней речке. Грифы Zamuros слишком ленивы и не утруждают себя охотой после захода солнца.

Они бродят днем по берегу и врываются в лагерь индейцев, чтобы стащить что-нибудь съестное; для удовлетворения своей прожорливости чаще всего им приходится нападать на суше или в неглубокой воде на молодых крокодилов длиной 7–8

дюймов. Очень забавно наблюдать уловки, с помощью которых эти маленькие животные некоторое время защищаются от грифов.

Как только они заметят своих врагов, они встают на передние лапы, изгибают спину и поднимают голову, раскрывая широкую пасть. Они все время поворачиваются, хотя и медленно, в сторону грифов, показывая им зубы, очень длинные и очень острые даже у недавно вылупившихся из яйца детенышей. Нередко можно видеть, как один из Zamuros привлекает на себя все внимание молодого крокодила, а другой пользуется благоприятным случаем для неожиданного нападения.

Он бросается на крокодила, хватает за шею и взмывает с ним высоко в воздух. Нам довелось целыми утрами наблюдать эти маневры в городе Момпос, где в обширном, обнесенном стеной дворе у нас жило свыше 40 пойманных нами крокодилов в возрасте 15–20 дней.

Среди индейцев, собравшихся на Параруме, мы встретили нескольких белых, прибывших из Ангостуры для закупки manteca de tortuga. Утомив нас длинными жалобами на «плохой урожай» и на опустошения, произведенные тиграми среди черепах во время кладки яиц, они привели нас затем в шалаш, стоявший в центре индейского лагеря.

Там мы застали монахов-миссионеров из Каричаны и с порогов; сидя на земле, они играли в карты и курили табак из длинных трубок. По их просторной голубой одежде, стриженым головам и длинным бородам мы приняли бы их скорее за жителей Востока.

Несчастные монахи оказали нам сердечный прием и сообщили все сведения, необходимые для дальнейшего плавания. Они уже несколько месяцев болели трехдневной лихорадкой. Бледные и изможденные, они без особого труда убедили нас в том, что края, которые мы собирались посетить, представляли некоторую опасность для здоровья путешественника.

Индеец-кормчий, сопровождавший нас от Сан-Фернандо-де-Апуре до острова Парарума, не знал пути через rapidos [116] Ориноко и не захотел вести дальше нашу лодку. Пришлось посчитаться с его желанием. К счастью для нас, миссионер из Каричаны согласился уступить нам за очень умеренную цену прекрасную пирогу; отец Бернардо Сеа, миссионер из Атурес и Майпурес, расположенных близ больших порогов, предложил, хотя и был болен, сопутствовать нам до границ Бразилии.

116

Небольшие водопады, [иначе] chorros, raudalitos.

Число индейцев, умеющих проводить лодки через Raudales, настолько невелико, что, не будь монаха, нам пришлось бы застрять на несколько недель в этой сырой нездоровой местности. На берегах Ориноко считают леса Риу-Негру чудесной страной.

Действительно, там воздух прохладней и здоровей. В Риу-Негру почти нет крокодилов, и в нем можно безбоязненно купаться; а на берегах и ночью и днем вас не так мучают укусы насекомых, как на Ориноко. Отец Сеа надеялся восстановить свое здоровье, посетив миссии на Риу-Негру. Он говорил о тех краях с восторгом, который во всех колониях на материке проявляют по отношению к чему-то далекому.