Второе поколение
Шрифт:
— Она знает меня. Она ждала этого. Я в самом деле думаю, что мама знала все, когда мы уезжали, — сказал Палин, вспоминая нежные объятия и веселую улыбку матери, стоящей на пороге трактира и машущей им вслед старым полотенцем. Палин вспомнил, что, оглянувшись, он увидел это полотенце у матери возле лица и что Дезра утешающе обнимает ее.
— Кроме того, — сказал Карамон, поднимаясь и строго глядя на старших сыновей, — вы оба обещали Портиосу приехать в Квалинести и помочь эльфам остановить набеги отрядов драконидов. Вы знаете Портиоса. Ему нужно десять лет, чтобы собраться просто поговорить с нами. Сейчас он делает дружественные шаги. Я не желаю, чтобы мои сыновья нарушали свое слово, особенно данное этому эльфу с кривой шеей. Прошу прощения, — сказал Карамон, взглянув на Даламара.
— Я не обиделся, — ответил эльф. — Я знаю Портиоса. А теперь…
— Мы готовы, — перебил Палин и повернулся к Даламару в нетерпении.
— Я, конечно, читал о заклинании, которое вы сейчас произнесете, но никогда не видел, как это делается. Как вы им пользуетесь? Какой слог вы оглушаете в первом слове — первый или второй? Мой учитель говорит, что…
Даламар кашлянул.
— Ты выдаешь наши секреты, мальчик, — сказал он вкрадчиво. — Пойдем, ты задашь мне лично свои вопросы, — и изящная рука эльфа потянула Палина в сторону от отца и братьев.
— Секреты? — удивился Палин. — Что это значит? Что из того, что они услышат, как…
— Это был только предлог, — сказал Даламар холодно. Он пристально смотрел на Палина темными внимательными глазами. — Палин, не делай этого.
Возвращайся домой с отцом и братьями.
— О чем вы? — спросил Палин, смутившись. — Я не могу так поступить. Вы слышали, что сказал Юстариус. Они не допустят меня до Испытания и даже не позволят продолжать занятия магией, пока мы не узнаем наверняка, что Рейстлин…
— Не иди на Испытание, — быстро произнес Даламар. — Брось учебу.
Отправляйся домой. Будь доволен тем, что имеешь.
— Нет! — сердито ответил Палин. — За кого вы меня принимаете? Вы думаете, что я буду счастлив развлекать толпу на сельских ярмарках, вытаскивая из шляп кроликов и золотые монеты из ушей толстяков? Я хочу большего!
— Цена подобного честолюбия велика, как доказал твой дядя.
— И таковы же награды! — парировал Палин. — Я принял решение.
— Мальчик, — Даламар склонился к Палину, сжав холодной рукой его ладонь. Эльф перешел на такой тихий шепот, что Палин не понимал, слышит ли он слова сам или они звучат в его сознании, — зачем они посылают тебя, как ты думаешь? — Даламар посмотрел на совещавшихся между собой в сторонке Юстариуса и Дунбара. — Чтобы Как-то пробраться через Дверь и найти твоего дядю или то, что от него осталось? Нет, — Даламар покачал головой, — это невозможно. Святилище заперто. Один из Стражей постоянно стоит в дозоре с приказом никого не пускать и убивать каждого, кто попытается пройти. Они знают это так же, как знают то, что Рейстлин жив!
Они посылают тебя в Башню — его башню — с одной целью. Ты помнишь старую легенду о козленке, которым заманили в сети дракона?
Недоверчиво глядя на Даламара, Палин внезапно побледнел. Облизав сухие губы, он хотел что-то сказать, но ком в горле помешал.
— Я вижу, ты понимаешь, — сказал Даламар холодно, складывая руки в рукавах черной мантии. — Охотник привязывает козленка перед логовищем дракона. Пока дракон пожирает козленка, охотники набрасываются на него с сетями и кольями. Дракон пойман. К сожалению, немного поздно для козленка… Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы пойти?
Перед глазами Палина пронеслось видение того, что он знал о дяде из легенд: столкновение со злым Фистандантилусом, окровавленный камень на груди Рейстлина, Фистандантилус вытягивает душу Рейстлина, высасывает его жизнь. Палин содрогнулся, тело его покрылось холодным потом.
— Я сильный, — сказал он, голос его надломился. — Я могу сражаться, как он сражался.
— Сражаться с Фистандантилусом? С сильнейшим волшебником в мире? С верховным магом, бросившим вызов самой Королеве Тьмы и почти победившим ее?
— Даламар грустно рассмеялся. — Увы! Ты обречен, мальчик. И никто не поможет тебе. Ты знаешь, что я буду вынужден сделать, если Рейстлин достигнет цели?
— Даламар, нахлобучив капюшон, так низко склонилась над Палином, что он чувствовал дыхание эльфа на своей щеке. — Я должен уничтожить его, и я его уничтожу. Мне безразлично, в чье тело он вселится.
Вот почему они отдают тебя мне. Их это не волнует.
Палин отшатнулся от эльфа, но быстро взял себя в руки.
— Я… понимаю, — голос его креп по мере того, как он говорил, — я сразу сказал вам об этом. Кроме того, я не верю, что мой дядя причинит мне вред… таким образом, как вы сказали.
— Не веришь? — Даламар усмехнулся. Рука его прикоснулась к груди.
— Хочешь посмотреть, какой вред способен причинить твой дядя?
— Нет! — Палин отвел глаза, затем добавил, покраснев:
— Я знаю об этом. Я слышал эту историю. Вы его предали…
— И это было моим наказанием. — Эльф пожал плечами. — Отлично.
Если ты решил…
— Я решил.
— …Тогда предлагаю тебе попрощаться с братьями, в последний раз, как понимаешь. Я думаю, что в этой жизни вы больше не увидитесь.
Эльф говорил бесстрастно, в глазах его не было ни жалости, ни угрызений совести. Руки Палина сжались, ногти вонзились в кожу, но он твердо кивнул.
— Следи за своими словами. — Даламар многозначительно взглянул на Карамона. — Ни он, ни братья не должны ничего заподозрить. Если отец узнает, он помешает тебе уйти. Подожди, — Даламар ухватился за Палина, — возьми себя в руки.
У Палина было сухо во рту, он попытался проглотить стоявший в горле ком, пощипал щеки, чтобы вернуть им цвет, рукавом смахнул со лба пот.
Покусав губы, чтобы они не дрожали, он отвернулся от Даламара и подошел к братьям.
— Ну что ж, братья, — начал он, заставляя себя улыбнуться, — я всегда стоял на пороге трактира, махая вам вслед, когда вы уходили на какую-нибудь битву. Похоже, теперь наступил мой черед.
Танин и Стурм обменялись быстрыми, горящими взглядами, и Палин осекся. Три брата были очень близки и понимали друг друга, как самих себя.
«Нет, невозможно их обмануть», — горько подумал Палин. Посмотрев в их глаза, он понял, что так и есть.