Второе поколение
Шрифт:
— Хорошая мысль, — сказал юный маг, — я совсем о нем забыл.
Засучив белый рукав, Палин принялся возиться с кинжалом на хитром ремешке, который крепил его к предплечью и который, как предполагалось, при быстром движении кистью выпустит кинжал так, что он окажется в руке у Палина. Но ремешок был явно хитрее хозяина, так как Палин не мог отцепить кинжал.
— На, — сказал Палин, покраснев, и протянул руку Танину, — бери.
Тщательно скрывая улыбку. Танин отцепил кинжал, затем, встав рядом со Стурмом, принялся срезать ветви. Из них, заострив концы, братья быстро сделали грубые копья. День медленно умирал, небо темнело, делалось жутко-серым.
— Ты что-нибудь знаешь о князе Гаргате? — спросил Танин Дугана, затачивая конец зеленой ветви.
— Нет, — ответил гном, неодобрительно глядя на братьев. Он отказался делать или нести деревянное копье.
— В хорошем виде я предстану перед Реорксом, если меня убьют! С палкой в руке! Нет, мне не нужно оружие, хватит и моих голых рук! — Гном широко улыбнулся. Теперь он потирал подбородок и расхаживал взад и вперед вдоль необычных стен, которые на этот раз были сделаны из блестящего черного мрамора. — Я ничего не знаю о настоящем князе Гаргате, кроме того, что смог выведать у тех трусов. — Дуган презрительно махнул в сторону давно исчезнувших воинов.
— Что они говорят?
— То, что он такой, каким его и следует ожидать увидеть, если учесть, что он находился под влиянием Серой Драгоценности многие годы! — сказал Дуган, раздраженно глядя на Танина. — Он безумный человек!
Способный на великое добро или великое зло, в зависимости от его настроения или, точнее, от настроения Камня. Некоторые говорят, — тихо прибавил гном, переведя взгляд на Палина, — что он колдун-ренегат, не примкнувший ни к белому, ни к черному, ни к красному. Он живет лишь для себя… и Камня.
Поежившись, Палин сильнее сжал в руке жезл. Колдуны-ренегаты отказывались следовать законам и постановлениям Конклава Колдунов, законам, передающимся через века для того, чтобы поддержать жизнь колдовства в мире, в котором его презирают и в котором ему не доверяют.
Все колдуны, и те, что следуют дорогой добра, и те, что идут дорогой зла, подписываются под этими законами. Ренегаты представляли собой угрозу для всех, так что жизнь их объявлялась вне закона.
Это долг Палина как мага Белой Мантии — попытаться привлечь ренегата или, если это не удастся, схватить его и доставить Конклаву для суда. Это будет трудной задачей даже для могущественного колдуна, не говоря уже о начинающем маге. Тем, кто в Черных Мантиях, проще.
— Ты, мой дядя, просто его убил бы, — тихо пробормотал Палин, прислоняясь щекой к жезлу.
— Как ты думаешь, что он сделал с женщинами? — спросил Стурм озабоченно.
Гном пожал плечами:
— Использовал в свое удовольствие, столкнул в кратер вулкана, принес в жертву во время какого-нибудь мерзкого колдовского ритуала. Откуда мне знать?
— Ну вот, мы вроде готовы, — проговорил уныло Танин, собирая с земли копья. — Кажутся игрушками, — пробормотал он. — Возможно, гном и прав. Если мы идем против взбесившегося злого колдуна, мы можем умереть, сражаясь с достоинством, а не играя, словно какие-то мальчишки, в рыцарей и гоблинов.
— Оружие есть оружие. Танин, — деловито произнес Стурм, беря в руку копье. — По крайней мере, оно дает нам хоть какое-то преимущество…
Трое братьев и гном подошли к стене, которая все еще меняла свой вид так часто, что кружилась голова.
— Думаю, нет смысла искать потайной ход, — сказал Танин.
— К тому времени, когда мы найдем его, он скорее всего уже начнет превращаться в главные ворота, — согласился Дуган. — Если подождем здесь подольше, то какой-нибудь вход обязательно появится.
Так и произошло: хотя и не такой, какой они ждали, но вход действительно появился.
Они глядели на стену из плотно пригнанных друг к другу камней («Как у гномов», — восхищенно заметил Дуган), как вдруг она сменилась на стену воды, которая с грохотом лилась из ниоткуда и обдавала их дождем брызг.
— Мне кажется, мы можем пройти сквозь нее! — прокричал Стурм, пытаясь быть услышанным за шумом водопада. — Я вижу сквозь нее! Замок на той стороне!
— Да на той стороне, скорее всего, еще и пропасть! — ответил Танин.
— Подождите, — сказал Палин. — Ширак! — Он произнес волшебное слово, и тут же граненый кристалл на конце жезла вспыхнул светом.
— Как жаль, что вождь этого не видел! — с досадой воскликнул гном.
Палин сунул жезл в воду, просто желая лучше осветить то, что находится за этой стеной. К его удивлению, вода расступилась в то же мгновение, как жезл коснулся ее. Обтекая жезл, она образовала арку, через которую можно было пройти, не замочившись.
— Будь я проклят! — воскликнул пораженный Танин. — Ты знал, что так получится?
— Нет, — робко признался Палин, думая о том, какие еще способности заложил Рейстлин в жезл.
— Ладно, слава Паладайну, что так вышло, — сказал Стурм, глядя сквозь образовавшуюся арку. — Тут безопасно, — доложил он, сделав шаг внутрь. — Действительно, — прибавил Стурм, когда Палин, Танин и Дуган, с тоской глядящий на жезл, проследовали за ним, — здесь трава! — Стурм удивленно вглядывался в темноту, лишь немного разгоняемую светом жезла.
За спиной стена снова изменилась, сделавшись теперь стеной из бамбука. Впереди простиралась длинная ровная лужайка, полого поднимающаяся к замку.
— Сейчас это трава, но в любой момент она может превратиться в поток лавы, — заметил Палин.
— Ты прав, младший брат, — проворчал Танин, — лучше бежим.
И они побежали: Палин, задрав белый балахон, толстый гном, пыхтя и фыркая в трех шагах позади. Действительно ли они успели добежать до цели, прежде чем лужайка превратилась во что-нибудь зловещее, или лужайка всегда оставалась лужайкой, они так и не узнали. Как бы то ни было, они достигли стен замка как раз тогда, когда черные ночные тени сомкнулись.