Второе полугодие
Шрифт:
— Вот только не надо меня на «слабо» брать, смелая ты наша. Стоп, а куда это мы зашли?
Я окинул взором улицу и внезапно подумал, что по законам жанра нас с Иркой сейчас должны заблокировать с двух сторон улицы хулиганы или даже бандиты. Хорошо, что я не герой вообще и не герой книжки конкретно. Потому что сейчас если что и угрожало нам, то только голод и страх заблудиться в каменных джунглях. Ага.
— Ого, ты что, ни разу тут не был?
— Ни разу! — Похоже, что Миша по этим местам не нашел времени поблуждать в то время, пока тело было под его управлением.
— Ха! Грозный и легендарный Корчагин, крестный отец и кумир бешенного пятого «Б» растерялся в незнакомой местности! Сейчас мы увидим, как он плачет и зовет мамочку! — Ирка сжимала в правой руке несуществующий микрофон и наговаривала в него текст. Невзирая на то, что ручка была в варежке, выглядело это двусмысленно. Лично для меня, во всяком случае. — Ну ты что, вон за теми домами музыкалка, а вон там, если дальше пройти, кафе-мороженное.
— Понял, сориентировался, — я действительно понял, где мы находимся. Примерно. — Кафе-мороженное именно то место, куда мы шли. Пока я не заблудился.
Хорошая мина при плохой игре, именно в это кафе я и целился, можно подумать. Еще бы вспомнить, как оно выглядит…
— Ира, раз уж ты продемонстрировала такие выдающиеся способности в ориентировании на местности, предлагаю тебе возглавить нашу экспедицию! Цель путешествия ты теперь знаешь, веди нас, доблестная внучка товарища Сусанина!
Вот теперь мы точно попадем в кафешку, можно не делать вид, что я её помнил-помнил, а потом забыл. Так и вышло, дошли без каких-то эксцессов, если не считать обоюдного падения на обледенелом тротуаре. Но тут мы сами виноваты — увидели раскатанный язык льда и помчались по нему, взявшись за руки. А он под конец сузился так, что одному из нас, самому мужественному, пришлось падать. Ирка полетела до кучи, не пожелав расцепить руки. Короче, весело получилось. Я даже вспомнил, как это здорово — устраивать кучу-малу с юным разнополым тебе существом. Особенно, когда сам такой же юный и весишь менее ста кило. Даже странно, что шестьдесят килограмм тела падают не на сорок процентов легче, а вообще без каких-то проблем. Хоть на спину, хоть боком, хоть в результате короткого полета, как сейчас. Прямо бессмертным себя почувствовал. Опять. Как в юности.
— Миш, а что ты сейчас пишешь?
— Не понял. Я сейчас с тобой сижу и мороженое ем.
— Я не про сейчас, я вообще. — И сразу стало понятно, что Ира имеет в виду. Обожаю русский язык.
— А ты с чего взяла, что пишу?
— Я когда тебе звонила, Пашка трубку взял. Я такая: «Мушка чем занят? Позови его». А он такой: «Мишка статью пишет, пыхтит как паровоз»
Я как паровоз пыхтю, когда пишу? Или пыхчу? Не замечал раньше, небось от Миши Корчагина привычка осталась. Ладно, шифроваться нет смысла, чай не школьник застенчивый. С застенчивостью после сорока вообще как-то никак стало.
— Ну да пишу. В «Технику-молодежи», если возьмут. Прогноз развития технологий широкого пользования на сорок лет. То есть того, чем мы будем пользоваться в быту.
— О как! Да ты прямо полон талантов. А откуда ты знаешь, куда нас заведет наука за сорок лет.
— Понимаешь, Ир. Вот читаю какой-то фантастический роман и понимаю: врут!
— Ой, я не могу! В фантастическом романе врут? Так на то и фантастика, чтоб сочинять. Чем больше напридумывает автор, тем интересней.
— Вот тут не согласен. Я считаю, сочинять надо правду.
— Это как?
— Чтоб написанное не расходилось с физическими законами и логикой. Пример: если деревенский кузнец и невежда вдруг начинает реверансы крутить и пьесы Эсхила разбирать, то тут или ляп автора, или кузнец ненастоящий. Или другой пример: летит космический корабль в чужую галактику, а внутри смелый космолетчик загружает в ЭВМ перфокарты. Какие перфокарты нафиг, если уже триста лет прошло с их изобретения! По мнению автора что, никакого прогресса в развитии вычислительной техники не было? Так получается?
— Ты придираешься. Хотя… ну да, с перфокартами не очень, их уже и сейчас не используют вообще.
— Вот. И я решил попробовать не спрогнозировать не линейное развитие техники, а в соответствии с законом диалектики о переходе количества в качество.
— Сам додумался?
— Честно? В журнале «Курьер Юнеско» вычитал про такой косяк футуристов.
— А где журнал взял?
— Не поверишь, в киоске за рубль купил.
— Дорого.
— Ага, но интересно. Он меня на забавные мысли натолкнул тогда. А дальше закрутилось…
— Дашь почитать, как напишешь.
— Да уже практически готово. Сейчас только иллюстрирую.
— Класс! Уже хочу её прочесть в журнале.
— Это небыстрый процесс. Но можешь у меня дома черновик почитать. Хотя лучше попозже, когда мне отец распечатку на машинке принесет. Как раз и картинки будут готовы. Ты же только картинки читаешь пока?
— Сейчас кто-то будет соскребать мороженое со своих штанов, Корчагин!
— Молчу-молчу!
Нормально погуляли, даже цель похода сама нарисовалась, это я про кафе. И вообще, приятно так вот погулять с красивой девушкой, потрепаться ни о чем. А то всё бегу куда-то, как ракета к заданной цели лечу. Шутка, никуда я не лечу. А если что и выкоблучиваю, то скорее от скуки и с заделом на будущее. Пока время есть, можно не напрягаться. И за языком следить, а то еще начнут за экстрасенса принимать, сейчас пора такая началась, население потянулось к чудесам, уже в газетах статьи начали печатать про НЛО и всякие странные явления. Разброд в головах пошёл. Видать, люди что-то чувствуют, осознают, что мир становится другим.
Как там у Толкиена: «Мир изменился. Я чувствую это в воде, чувствую это в земле, ощущаю в воздухе… Многое из того, что было — ушло. И не осталось тех, кто помнит об этом». Про то, что не осталось тех, кто помнит — перебор. Помнят люди многое, но с искажениями. У одних отец народов в памяти с его снижениями цен, у других репрессии и безвинные жертвы строго по решениям двадцатого съезда Партии. И все костерят Кукурузника, даже те, кто живет в бесплатно полученной хрущевке. Ничего, подождите еще десять лет, будет вам новый высокопоставленный объект для ненависти. Всё, молчу. Обещал держать язык за зубами, вот и буду. Дар Кассандры, он такой. Начни вякать, сразу сумасшедшим объявят.
— Ну что, еще по мороженому или пойдем уже?
— Я уже не могу. То есть мороженое есть не могу, так что пошли. А то охрипну и буду лежать под одеялом с шарфом на шее. У меня мама знаешь, какая строгая?
— Не знаю и знать не хочу! Не в той стадии у нас отношения, чтоб ты меня начала мамой пугать.
— Да ну тебя, Корчагин! Вечно ты с шуточками своими. Так чего, на когда ты меня в гости пригласил?
— Я тебя пригласил?
— Ну да, сказал, мол приходи, Ирочка дорогая, буду тебе статью для журнала показывать.