Второе полугодие
Шрифт:
Короче говоря, репертуарчик на полчаса выступления мы собрали и залитовали, как говорят настоящие музыканты, лабающие в ансамблях. Насчёт костюмов тоже всё решено — играем кто в чём, не пытаясь прилечь под один знаменатель. Настоящие рокеры не заморачиваются по своему внешнему виду. А кто чего-то там выдумывает — тот попса голимая!'
30 декабря 1981 г
«ВСЁ! Мы это сделали! Мы отыграли вчера на праздничном новогоднем вечере! (А слово 'новогодний» надо писать с какой буквы? То есть я знаю, что с буквы «н», но с большой или маленькой?) Всё отыграли, между прочим. Мы имели успех! Вернее даже так: мы поимели этот успех всеми способами во всех позах! А нас никто! Не знаю, что будет потом, но… А нет, я знаю, что будет потом — потом будет Новый Год и Новогодние Каникулы. А потом мы придем в школу только через десять дней, и к тому времени уже всё забудется. Надо только предупредить секту, чтоб в школе всё это время никто не показывался. Пусть уляжется, пусть отстоится и поблекнет сама память человеческая о нашем замесе.
Прежде всего все наши должны запомнить чётко — мы НЕ играли «Девочка сегодня в баре», остальные несогласованные песни тоже не играли, но вот эту не играли совсем! Репетировали мы сей опус с почти выключенными инструментами «ночью под одеялом» и пацаны с меня тогда взяли страшную клятву, что до «Девочки…» не дойдет. Новый Год к нам мчится, и на этом остановимся. А вот не остановились. Когда от нас потребовали повторного исполнения Новогодней песенки, у меня что-то замкнуло и тщательно забытый куплет пошел из глотки сам собой:
Я Дед Мороз-борода-из-ваты,
Я уже слегка поддатый.
Мне сказали меня здесь ждут,
Значит, будем догоняться тут.
Налейте мне вина побольше,
Мне везти подарки в Польшу…
Чтобы кто бы не думал, а зашла песня снова на «Ура». И «Алюминиевые огурцы», и вообще всё. И девочка плакала в автомате, и луч солнца золотого вновь скрыла пелена. Кстати, я не рискнул петь за Трубадура, там Арзамас вытягивал — справился. На празднике не было младших и средних классов, которые могли бы неправильно понять репертуар, а старшие веселились под нашу музыку так, словно мы были настоящими Бременскими музыкантами.
Зинаида Андреевна? Нет, она не сдернула со сцены ни меня, ни Арзамаса, ни Чугу. А сцена в нашем спортзале достаточно высокая, летели бы громко. Кстати, я вообще не видел, чтоб в какой-то иной школе спортзал имел сцену, но в этой вот имелось серьёзное возвышение с одной стороны, используемое как сцена на массовых мероприятиях. Актовый зал-то махонький! Так почему мы не полетели с этой сцены? А всё просто: кто-то очень умный решил, что надзор за дискотекой, вернее за праздничным вечером, посвященным бла-бла-бла, есть суровая повинность и тягомотина, не достойная лучших из лучших. Тем более двадцать девятого декабря, когда вся учебная программа уже завершена, когда преподавательские коллективы школ уже переключились на новогоднюю тему. Вся страна пашет вплоть до вечера тридцать первого декабря? Молодцы, пускай! А у нас пахать будет… будет пахать у нас… Самые ненужные, самые незаслуженные, то есть молодые учителя, которые ко всему прочему еще и ментально близки к старшеклассникам. Физрук, старшуха, то есть старшая пионервожатая, математичка. Математичка в своих огромных роговых очках сильно напоминает певицу белорусской группы «Верасы» Ядвигу Поплавску, за что ей многое прощается детьми. Так что это создание, хлопающее ресницами так, что волосы развеваются, постигает азы своей профессии в щадящем режиме.
Вот и скажите, кто из этих молодых педагогов способен сбросить со сцены музыкантов группы «Одноклассники»? то есть да, физрук может, может даже через бедро. Но тут какой нюанс — его на утверждение репертуара не звали, а личное мнение молодого мужчины об исполняемых песнях выдавала нога, дрыгающаяся в такт мелодии и безуспешно пытающаяся раскачать всё тело учителя. Математичка с пионервожатой тоже не были приглашены, зато у них была бумажка. Очень важная бумажка, на которой фиолетовым по серому был прописан утвержденный репертуар.
Я вас умоляю, что могут сделать две молоденькие незамужние женщины, когда против них вышел с харизмой наперевес сам Дмитрий Лихарев! Пусть и в виде личинки. Да, внешность подкачала, зато нутро не спрячешь. Обе ответственные девушки были усажены мною на лавочку, осыпаны комплиментами их профессионализму, авторитету в рядах учеников (Я вас предупреждаю, господа гусары, про грудь ни слова! За обрез юбок не заглядывать!). И уже потом, когда контакт был налажен, мы перешли к обсуждению репертуара. Бумажка отложена в сторону решительным движением руководителя ансамбля (увы, не отвертелся от этой чаши скорби), потому как:
— Дорогие дамы, именно вам предстоит вынести окончательный вердикт! Ваше мнение мне особенно важно! Вот смотрите, то есть слушайте, эти вот строки нормально ложатся? Валер, сыграй эту фразу!
— Нормально.
— А вот здесь не слишком? Валер, дай это место!
— А тут вяло, ребята. Тут вам надо ускорить темп, вы должны слушать барабаны. — Чуга улыбается во все уши, то есть до самых ушей, слушая «экспертное мнение», а Корней в это же время уже скоммуниздил бумажку. Да и фиг с ней, я и так репертуар помню!
Из-за этих телодвижений по выведению из строя системы учительского контроля праздничный вечер начался минут на двадцать позже. А из-за дикой популярности мы чуток заигрались… Но общее время мероприятия не изменилось — просто урезали дискотечную программу. И да, под «Волчок» группы «Круиз» прыгали аж три раза. Они круче нас, если судить беспристрастно, чего уж там. Так что совершенно правильным было решение не играть то, что можно и так послушать, в оригинале то есть'.
Творческий коллектив не сказать, что был ошарашен своим успехом, он был им «накурен», как принято будет говорить не в это время. Пацанам снесло крышу в буквальном смысле слова. Им было так здорово, что никому даже не пришло в голову после выступления остаться в спортзале и прыгать с остальными школьниками. А может, у них просто сил не осталось на это. Всё-таки выступления со сцены вещь весьма выматывающая, особенно без подготовки. Меньше других досталось Ирине — она без своего фортепьяно, которого в спортивном зале нет, только пела кое-что или подпевала на заднем плане. Дакий бэк-вокал получился, довольно слабенький, кстати.
— Парни, ну мы дали! — Чуга потный и расстегнутый сидел в актовом зале с видом хоккеиста, вернувшегося после матча в раздевалку. Еще и дышал тяжело. Но его можно понять, если кто не пробовал лупить на ударной установке, то поверьте на слово — сил процесс отнимает много.
— Да вообще всё супер! — Ирка не походила на взмыленного хоккеиста как минимум потому, что сидела, не расставив ноги. Ну и не вспотела, в отличие от всех остальных. — Кто бы мне сказал, что мы такое отмочим, я бы… — пауза затянулась.
— Ты бы так сильно не возмущалась во втором классе музыкалки, — закончил её фразу Женька Сериков.
— Слон, а ты помнишь, что ли?
— А то! В одном же классе чалились, вместе на Сольфеджио ныли.
— Точно!
— Уважаемый коллектив, поздравляю нас с боевым крещением! Если нам за сегодняшнее ничего не будет, то… — а вот теперь затормозил уже я.
— Что «то»? Договаривай, Миха.
— Честно сказать, не знаю, что будет. Если не разгонят, то будем играть, наверное. Причём, конкретно этот репертуар публике зашел хорошо, сами видели.