Второе полугодие
Шрифт:
— Я слышал эту песню, это самый свежак, «Воскресенье» поет!
— Не угадал, Валера, это «Воскресение».
— А я как сказал? Хорош придуряться, у нас время горит.
— Две большие разницы, как говорят в Одессе. Воскресение — это акт поднятия из мертвых, возвращение жизни. А воскресенье — день недели.
— Не просто день недели, а выходной. — Вставил Чуга.
— Так вот, глубокоуважаемые мной музыканты назвали свою группу в честь воскресения из мертвых, а не в честь выходного дня. Смысловую разницу чуешь?
— Ой, да пошёл ты! Умник еще один. Кстати, у нас вот вообще названия нет пока. Этому одно не нравится, тому другое.
— Ага, а как выберем, еще и от Зинки защищать, — внесла ясность Ирка. И так было нелегко, а тут она со своим уточнением.
— Арзамас, ты лучше скажи, можем мы аккорды к синтезатору подобрать?
— Нудная песня, как медляк не проканает. Я продолблю её нормально, там ничего такого нет. Но стрёмно с девчонками под такое обжиматься. А там еще и ритм скачет в припеве… Не, Миха, ну его.
— Кто еще с Чугой согласен, поднимите руки.
Подняли почти все. Ирка покрутила головой, помедлила, но тоже потянула ладошку вверх. Короче, все против меня. Пусть тогда сами предлагают, раз такие умные. А если хорошо подумать, то им на самом деле виднее, под что захотят отжигать сверстники. Я-то и сам старый морально если оценивать, и из другого времени. ЦС юга полными вагонами с золотыми погонами…' — такое точно не проканает сейчас. А потом… будет очень потом.
— Короче, народ! Что играем?
— А чего это мы должны предлагать?
— А кто, я? Я в руководители хора не нанимался!
— Корчага, ты что, обиделся что ли?
— Нет. Просто чего я всё время тащу? Чой-та тоже захотелось покататься пассажиром. Слухаю, пацаны, вас внимательно, — и стою такой с гитарой на ремне, головой кручу. Жду предложений.
— Точняк, обиделся! Миш, мы ж как лучше хотим.
— Да не в обиде я, чего ты заладил! Арзамас, у тебя тоже музыкалка за плечами, вот и гони волну. А у меня все идеи кончились.
— Совсем все?
— Ну… одна есть. Тот же музыкант из «Воскресения», как его… Маргулис написал. Совсем свежая.
— Эту тоже в деревне показывали? Аккорды знаешь?
— А то! Называется что-то вроде «До свиданья, друг!» На гитаре смогу как-то, а всё остальное надо подбирать:
Лишь два слова на прощанье,
«Ну пока!», пожатье рук,
До свиданья, друг! До свиданья, друг!
И в минуту расставанья
Слов не надо, порван круг.
До свиданья, друг! До свиданья, друг!
— А чего, нормально. Мне нравится! — Проснулся Антоха на своем кресле.
— Вроде несложно, без этих ваших фортелей, — добавил Антоха. Даже я так сыграю.
— Мне низко, я такое не спою, — это уже Иришка за своё переживает.
— Ну за Чугой дело не встанет, он у нас стукач от бога! Попробую подыграть. Миха, дай звук.
— За стукача щаз кому-то стукану, не палочкой, зато в бубен! Арзамас, за базаром следи!
— Молчу-молчу, ты у нас не стукач, а ударник. Отошли все в сторону, я погнал! — Заорал Арзамас и прибавил громкости на своём синтезаторе. — Лишь два слова на прощанье! Дальше я не помню слов! Холодец готов, холодец готов!
А хорошо поёт, скотина такая! Слова испортил, а поёт хорошо. И да, в наш репертуар песня ляжет. По поводу авторских прав, думаю, заморачиваться не стоит. Где наш партизанский отряд, где эти самые права, и где Моргулис! Никто и не вспомнит, что какой-то коллектив школьников исполнял эту песню за два года до её официальной презентации на первом и последнем альбоме короткоживущей группы «Наутилус».
До вечера мы гоняли эту вещицу, прежде всего для Валерки, чтоб он смог положить аккорды. Гитаристам было проще, они просто списали их себе с моего грифа.
'Домой из школы я шёл не один, провожал Долгополову. Ирка отошла от сегодняшнего разговора, но я не обольщался — по своему опыту знаю, что у девушек обычно в голове творится. То есть, описать или объяснить я это не смогу, у нас мальчиков столько слов в лексиконе нет, сколько там намешано. Еще и разных оттенков.
То ли дело у пацанов: ловишь его и прямо спрашиваешь: «Ты за белых или за красных?» И точно знаешь, что у него, у этого мальчика с усами, но без патронов, тоже всё чётко. Ни один тебе в ответ не начнет задавать уточняющих вопросов типа: «А вы про карминно-красный или ближе к кумачу? А если у меня глаза не серые, а слегка с бирюзой и я не могу коралловый надевать, то считается? А вот вы говорили „белый“ — это какой белый, просто молочный, топлёного молока или прямо белый-белый как снег?» Если бы в Гражданскую всем заправляли девчонки, то и никакой войны могло не быть. Они бы просто не договорились, кого считать красными.
Так что я победил в бою, но не в войне. Мужское и женское начала, они всегда воюют, всегда пытаются построить своего ближнего под свой ранжир. Мирное сосуществование возможно только между пофигистами или когда весовые категории не равны. Я так считаю, кто-то может со мной не согласиться. Видите какой я душка, разрешил не соглашаться с собой. Ире тоже можно не соглашаться, просто тогда она из школы пойдет одна. А что, дорогу знает, район у нас тихий.
— Что говоришь, в кино? Давай завтра, завтра у меня никаких кружков не будет.
— А на какую картину пойдем?
— Есть разница?
— Корчагин, какой ты скучный! Иногда прямо начинаю думать, что ты или старый, или с другой планеты. Как это, какая разница, что смотреть?
— Ну… если целоваться, тогда всё равно за сюжетом смотреть не получится.
— Никаких «целоваться»!
— Тогда надо думать. Я весь сеанс глядеть в экран, если там какашка стрёмная, не согласен.
Реально говорю: если кто знает название этой школьной банды, то подсказывайте в комментах! Другие читатели обсмеют, но это не беда. Зато клёвый вариант пойдет в книжку.