Второе посещение острова
Шрифт:
Я прослушал опрос на улицах Москвы. Подобные опросы корреспонденты «Свободы» проводят каждый день на протяжении многих лет. В этот раз поразило не то, что именно прохожие отвечают на вопрос «Как вы относитесь к проблеме разоружения США и России?», а то, как они отвечают. Особенно женщины. Почти все они «затруднялись ответить», почти все непременно употребляли выражение «честно говоря». И при этом нервно хихикали. Ни к селу, ни к городу. Словно полоумные или испытавшие в своё время шок изнасилования.
Под утро мне необычайно повезло.
Вспомнились горькие строки Маяковского: «Я хочу быть понят родной страной. А не буду понят, так что ж, по родной стране пройду стороной, как проходит косой дождь…»
…Словно кто-то провёл по телу ладонями. Это была отмель, густо поросшая водорослями. Я встал, пошёл к берегу, усеянному высохшими скелетами крабов и ракушками.
Немного отдышался на солнышке. Потом обошёл пустынный островок, лишь кое–где покрытый травой, уцепившейся за выходы известняка. Посередине увидел столб, на котором была прибита доска с выцветшей надписью «Private».
Вблизи частное владение оказалась неживописным, неинтересным. «Ещё не хватает наткнуться босыми ногами на змею или скорпиона, – подумал я, забредая в воду и пускаясь в обратный путь. – Хотя непонятно, что змеи могут тут жрать».
Когда я добрался до родимого берега, я так устал и подмёрз, что едва доплёлся до своих вещей, рухнул навзничь на горячий песок.
Я поднял голову, огляделся. Ко мне в чёрных очках и плавках, отделившись от своей жены, приближался Саша Попандопулос.
— Вчера видел Адониса. Жуёт горький миндаль, сказал, что гадость страшная, но, согласно анализам, сахар начал падать. Как это может быть?
— Таджикская мудрость. Моей заслуги тут нет.
— А в астрологии разбираетесь?
— Смотря в какой. Существует учение Чижевского о связи вспышек на солнце со вспышками эпидемий, о влиянии солнечных бурь на безумство войн, восстаний и революций. Будете в Москве – дам почитать труды Чижевского.
— И вы верите?
— Саша, это не предмет веры. Вот я верю в Бога. А это – научная гипотеза. Правда, сейчас этим никто толком не занимается.
— Не знаю, не знаю… – Саша сгрёб высохшие ракушки с моей безрукавки, пересыпал их из ладони в ладонь. – В самом деле верите в Бога? Интересно… Вроде, неглупый человек… – он сбросил ракушки на безрукавку. – Знаю я ваших верующих! Прошлой зимой Грецию посетил заезжий астролог из России. С дипломом. С большим крестом на груди. Вон загорает моя жена, можете спросить, как он за неделю облапошил чуть не всю русскую колонию в Афинах. Собрал на квартире у одной дуры десятка полтора жён посольских и консульских чиновников.
— Лихо.
— Но этого ему было мало. В другой раз он предложил каждой даме из той же компании назвать любое число до пяти. Моя жена сказала: «Два». «Значит, вас два раза сглазили! Теперь назовите любое число до девяти». Моя дурочка ответила: «Девять». Фраер с крестом пообещал: «За девятьсот долларов я сниму с вас оба сглаза».
— Дали ей денег?
— Нет, конечно. Но были слёзы…
— Чем примитивней, тем верней. Что называется, взял на хапок, – я поднялся, оделся, спрятал в карман ракушки. – Жарко. Никогда так долго не валялся на пляже. Хотите, пойдём ко мне, живу теперь поблизости, в доме Никоса.
— Спасибо. Мы только пришли. Ух, и загорели вы! Сущий негр. Только зубы сверкают.
— Зубы? Ну–ну… – впервые я позабыл о протезах, не чувствовал боли.
Саша провожал к выходу с пляжа. Рассказывал:
— На днях зашли с женой в магазин немецкой одежды на Папаиоанну. Там началась осенняя распродажа. Сейл. Встретили эту вашу дамочку с ребёнком и какой-то тёткой. Они не знали, что мы понимаем по–русски. Тётка купила джинсовую юбку. Дамочка потребовала у неё чек. Та орёт: «Зачем вы всё время забираете чеки?»
— В самом деле, зачем?
— Неужели не знаете? Каждый иностранец, улетая из страны, предъявляет чеки в банк, и ему возвращают десять процентов затрат.
— Вот оно что!
— Послушайте, Володя, в Москве на Чистых прудах зимой вечерами всё так же катаются на коньках?
— Эх, Саша, комплексуете… Вы – грек, и то, что вернулись в свою Элладу – нормально. Хотя мой духовный отец говорил: «Если Бог зачем-то родил в России, там и надо жить, нести свой крест». Без этого креста ещё тяжелее, правда?
— Больно вы умный, слишком много мозгов. Череп не давит?
Мы расстались у прохода между виллами. Саша пошёл обратно к жене, а я направился к дому Никоса.
Шел и думал, что приближается день отъезда в Россию и у меня мало шансов когда-нибудь снова увидеть Сашу Папандопулоса, Никоса с семьей, Константиноса, всех, кого тут узнал и полюбил… Разве что приглашу из к себе в Москву. Если кто соберется.
Или от того, что я слишком много плавал, трепался с Сашей под полуденным солнцем, или возраст потихоньку берёт своё, меня неудержимо клонило в сон. Нужно было бы съездить в город за продуктами. А до этого принять душ, смыть налёт морской соли.
Я всё-таки заставил себя это сделать. Выходя из ванной комнаты, столкнулся в гостиной с Теодором. Всегда молчаливый, печальный, сейчас этот лысый человек с зачесанной набок жидкой прядью волос был особенно тих. Жестом указал на стол, где лежали вымытые помидоры, хлеб, сыр амфотеро, стояла бутылка красного вина, две тарелки, две вилки, две гранёных рюмки.
Обидеть его я не мог.
— Ти канес, Теодор? – спросил я, когда мы выпили по рюмке.
Он безнадёжно махнул рукой.
— Чем ты занимаешься? Куда ходишь на работу?