Второе пришествие
Шрифт:
Торговец продал товар и уехал домой. А рынок остался. Результатом случайной остановки каравана стал небольшой город с сердцем в виде огромного рынка. Там можно было найти любую ткань: от блестящего атласа, мягкого бархата и нежного шелка рябило в глазах. Пряности приятно щекотали нос, а сладости вызывали слюну. Разное оружие, любые виды украшений, посуда, талисманы и скульптуры. Все, о чем только мог мечтать человек, легко находилось среди сотен лавок и лавочек.
За исключением, разве что, электронных приборов, вроде телефона
Именно эта мысль натолкнула меня на идею, что в этом мире могла оказаться какая-нибудь странная вещь, происхождение или назначение которой не объяснялось бы и магией. Я долго изучал разные товары, надеясь наткнуться на подозрительные предметы, имеющие хотя бы необъяснимое происхождение, но увы, через пару часов мне пришлось смириться с тщетностью попыток. Некоторые предметы, которые казались странными мне, Лилия уже когда-то встречала, а те, которые не видела она, узнавал я.
Утомившись в безрезультатных поисках и истратив большую часть наших денег на какие-то бессмысленные покупки, мы отправились на поиски постоялого двора.
В это же время я почувствовал слежку. На узких улочках Берона было уже не так людно, как на рыночной площади, и Эфиру удалось уловить направленный на нас поток внимания.
Я насторожился. Стал присматриваться ко всем прохожим, заходить в переулки, заглядывать на крыши домов, но не мог обнаружить преследователя. Как не мог и Эфир. Как будто тот, кто за нами следил, был невидимкой.
Оставалось только надеяться на то, что невидимка сам пожелает раскрыть себя. Вот только я не знал точно, на кого из нас направлено его внимание.
В какой-то момент, совершенно случайно, желая срезать путь, мы углубились в небольшой переулок. Лилия увлеченно рассматривала безделушку, купленную на рынке, Берта жевала пряник, а Герман отстал, наступив сапогом в какую-то гадость. Он отвлекся, принявшись стучать каблуком по земле, чтобы стряхнуть липкие остатки.
В этот момент невидимка и проявил себя.
Неизвестно откуда, казалось бы, сформировавшись из лоскутков тени, за спиной Германа появилась фигура человека, одетого во все черное. Гибкая и ловкая, словно змея, рука воришки нырнула в складки мантии Германа. И тотчас выбралась наружу, зажав в кулаке округлый мешочек.
Я отреагировал почти мгновенно. От безумной скорости, с которой я подбежал к вору, заложило уши, но, прежде чем он успел опомниться, моя рука крепко сдерживала его запястье.
— Как нехорошо, — упрекнул я вора и мягко надавил на кисть, оказавшуюся очень маленькой, определенно женской, или даже девичьей. Пальцы естественным движением расправились и мешочек упал мне в руку.
Я смотрел воришке в лицо, спрятанное за черной непрозрачной тканью. Но видно было только глаза, удивленные, слегка сердитые, синие, с длинными ресницами, глаза. Но я смог узнать ее. Это была та женщина, что не пожелала
— Это… ты… — растерявшись, произнес я.
Она вздрогнула. Дернула руку, но вырваться не смогла, моя хватка была слишком твердой. Дернулась еще раз, сильнее. Затем как-то странно провернула кисть и выдернула ладонь из захвата. Мне пришлось отпустить, ведь если бы я сжал сильнее, то сломал бы ей лучевую кость.
Освободившись, женщина отпрыгнула назад, поджала правую руку к животу и выскочила из переулка. Я не стал ее преследовать, потому что знал — когда выбегу следом, там ее уже не будет.
Герман, потеряв равновесие, плюхнулся на землю. Удивленно уставился на меня. Лилия, держа за руку Берту, осторожно приблизилась к нам и опытным взглядом изучила ближайшие крыши.
— Нас пытались обокрасть? — спросила она, задержав взгляд на неровности кровли.
— Не совсем, — я взвесил в руке кошелек, предмет неудавшейся кражи, и склонился над Германом. — Значит, ты все-таки его взял?
— Ну да, взял… — опустил глаза он.
— Болван! — выругался я. — Ведь я тебя предупреждал, не бери кошелек!
— Да, предупреждали, магистр, — поник маг. — Но, увы, я не смог ничего с собой поделать. Вот если бы она подошла и попросила вернуть его — я бы тотчас вернул. И даже извинился бы! Но она же вообще отказалась показываться нам на глаза…
Он обиженно надулся, поднялся с земли и принялся отряхиваться.
— Значит, у нее были причины для этого, — добавил я.
— Причины, — недовольно покосился на меня Герман. — И какие же тут могут быть причины?
— Не знаю, — покачал головой я. — Спрошу ее, когда вернется.
— Вернется? — удивленно переспросила Лилия.
— Конечно, вернется. — Я подбросил кошелек в руке. Новую встречу с незнакомкой я ждал с нескрываемым нетерпением.
Несколько часов я провел в трактире при постоялом дворе. Почти не пил, только немного местной медовухи, чтобы смочить горло. И ничего не ел, потребность организма в пище и воде постепенно уменьшалась. Достаточно было легко перекусить раз в два-три дня и не испытывать голода. Видимо, Эфир контролировал процесс метаболизма и таким образом снижал затраты энергии — глубже я не вникал.
За крайним столиком, с пустой кружкой на столе, я сидел и ждал, наивно полагая, что странная незнакомка зайдет сюда, а я угощу ее самым лучшим из местных напитков, заведу непринужденную беседу и превращу процесс возвращения кошелька в настоящее свидание. Какой-то странный, юношеский романтизм… Глупость, бред…
Но несмотря на то, что мысль о влюбленности, или банальном половом влечении вызывала у меня разве что недоумение, я не мог забыть глаз незнакомки. Воспоминания о них тревожили меня, и иногда даже больше, чем мысли о собственной скорой смерти…