Второе признание
Шрифт:
Он пожал руку Вулфу и повернулся ко мне:
— Эй, мошенник ты эдакий, ты мне обещал… а-а, все есть. Здравствуй, Фриц. Ты единственный, кому в этом доме можно доверять, — он взял с подноса стакан, кивнув Вулфу, опорожнил его на треть и сел в красное кожаное кресло. — Я принес канцтовары, — объявил он. — Три листа. С удовольствием обменяю их на информацию из первых рук о том, как некто Сперлинг умышленно и злонамеренно отправил Луиса Рони к праотцам.
— Именно это я и хочу предложить, — сказал Вулф.
Голова Лона дернулась
— Некто Сперлинг? — резко спросил он.
— Нет. «Именно это» тут не совсем корректно. С фамилией нам придется подождать. Но в остальном ясность полная.
— Черт подери, ведь уже полночь! Неужели вы думаете…
— Не сегодня. И не завтра. Но, как только у меня будет вся информация, к вам она попадет в первую очередь.
Лон взглянул на него. В комнату он вошел легкомысленным, беззаботным и жаждущим промочить горло, теперь он снова превратился в охочего до сенсаций журналиста. Исключительное право на материал об убийстве Луиса Рони — дело серьезное.
— За это, — сказал он, — вы получите три фирменных бланка, даже с конвертами. Я наклею на них марки — этого хватит?
Вулф кивнул:
— Великодушное предложение. Но и я хочу предложить вам кое-что еще. Понравится ли вам написанная специально для вашей газеты серия статей, совершенно достоверных, в которых будут описаны тайные встречи лидеров Американской коммунистической партии со всеми подробностями дискуссий и принимаемых решений?
Лон склонил голову набок:
— Длинные, белые бакенбарды, красная шуба, и вы — типичный Санта-Клаус.
— Нет, я слишком толстый. Ну что, это вас заинтересует?
— Похоже. Кто отвечает за достоверность?
— Я.
— Имеется в виду ваша подпись под статьями?
— Упаси господи. Статьи будут анонимными. Но я даю гарантию, если угодно, письменную, что источник информации надежен и компетентен.
— Кому платить и сколько?
— Никому и нисколько.
— Эй, вам даже бакенбарды не нужны. А какого типа подробности?
Вулф повернул голову:
— Дай ему почитать. Арчи.
Я дал Лону первый экземпляр отпечатанного текста. Он поставил стакан на стол у своего локтя, чтобы обе руки были свободны. Текста набралось на семь страниц. Он начал быстро, потом медленнее, добравшись до конца, сразу вернулся к первой странице и перечел все сначала. Я тем временем долил ему в стакан и, зная, что Фриц занят, пошел на кухню за пивом для Вулфа. Заодно я решил, что и мне стаканчик чего-нибудь покрепче не помешает.
Лон сложил прочитанные страницы, увидел, что о его стакане позаботились, и отхлебнул еще.
— Горяченький матерьялец, — признал он.
— По-моему, вполне готов к печати, — скромно заметил Вулф.
— Абсолютно. А за клевету не привлекут?
— Нет никакой клеветы. И никого не привлекут. Имена или адреса не названы.
— Да, знаю, но возбудить судебное дело все равно могут. Ваш источник в случае чего можно пригласить
— Нет, сэр, — категорично возразил Вулф. — Мой источник засекречен и таковым останется. Если хотите, я даю вам свою гарантию и обязательство компенсировать ущерб в случае обвинения в клевете, но это все.
— Что ж, — Лон снова выпил, — мне это нравится. Но у меня есть боссы — в таком деле решать будут они. Завтра пятница, и они… Господи, это еще что такое? Только не говорите мне… Арчи, ну-ка посмотри!
Мне так или иначе пришлось подняться и убрать бумаги со стола, чтобы Фрицу было куда поставить поднос. Блюдо на нем было воистину царским. Бифштекс был сочный и отлично прожаренный, рядом дымились кусочки сладкого, поджаренного на вертеле картофеля и грибов, на краю блюда тянулись вверх листья кресс-салата, и аромат исходил такой, что я даже пожалел: надо было заказать Фрицу второй экземпляр.
— Теперь я знаю, — сказал Лон, — что все это мне снится. Арчи, а ведь я готов был поклясться, что ты звонил мне и просил сюда приехать. Ладно, будем грезить дальше.
Он аккуратно напластал бифштекс, дал соку стечь, отрезал кусочек и широко разинул рот. Потом туда же послал сладкий картофель, грибочек. Я смотрел на него так, как собаки, допущенные до стола, смотрят на занятых трапезой хозяев. Это было слишком. Я пошел на кухню, вернулся с двумя кусками хлеба на тарелке и толкнул ее к нему.
— Ну-ка, братишка, поделись. Три фунта бифштекса — это тебе будет жирно.
— Тут и двух нет.
— Как же, а то я не вижу. Давай, сваргань мне бутербродик.
Деваться ему было некуда — все-таки он в гостях.
Когда чуть позже он ушел, тарелка была вылизана дочиста. Уровень в бутылке шотландского виски снизился на три дюйма, фирменные бланки и конверты лежали в ящике моего стола, и мы достигли полной договоренности — если не воспротивится высокое начальство «Газетт». Поскольку надвигались выходные, выбить разрешение начальства было делом непростым, но Лон считал, что есть неплохие шансы дать материал уже в субботу и очень приличные — в воскресенье. По его мнению, у плана было одно слабое звено. Вулф не мог дать гарантии, что все это будет именно серия статей. Он твердо обещал, что представит две статьи, и скорее всего третью, но связывать себя дальнейшими обещаниями не стал. Лон хотел, чтобы Вулф гарантировал минимум шесть, но ничего не вышло.
Оставшись с Вулфом наедине, я пристально посмотрел на него.
— Хватит пялиться, — буркнул он.
— Прошу прощения. Я кое-что подсчитывал. Две статьи по две тысячи слов каждая — четыре тысячи слов. Пятнадцать тысяч — это выходит по три семьдесят пять за слово. И он даже ничего не пишет сам. Если вы хотите стать газетным негром…
— Пора спать.
— Да, сэр. Напишите вторую порцию, что делаем дальше?
— Ничего. Сидим и ждем.
— Черт подери, если это не сработает…