Второй атт
Шрифт:
В такие моменты он напоминал не дворецкого, а няньку. Впрочем, в свое время он был для меня и тем и другим.
– Ладно уж, давайте сюда ваш зонт! – вздохнул я. Чтобы не выслушивать стенания о том, что джентльмену не подобает самому водить машину, я готов был еще и не на такие уступки. Бросив зонт рядом с собой (заднее сиденье целиком заняли мои драгоценные кактусы), я завел двигатель и, уже готовый сорваться с места, не сдержал любопытства: – Ларример, так зачем, по вашему мнению, мне нужен второй зонт? Я ведь еду один!
Каменное лицо Ларримера дрогнуло, и он, видимо стараясь спрятать
– Сэр! – произнес он, разогнувшись с некоторым усилием (годы не щадили старого дворецкого). – Осмелюсь заметить, вашим питомцам тоже может понадобиться защита от дождя!
– Хм… – глубокомысленно ответил я, стараясь сдержать улыбку, чтобы не обидеть старика. Столь пылкая забота о моих драгоценных кактусах весьма радовала. – Понятно. Что же, благодарю за заботу. До свидания, Ларример!
– До свидания, сэр! – откликнулся он, отступая на шаг назад, и добавил с чувством: – До скорого свидания, сэр!
Я тронулся с места, краем глаза заметив, как Ларример часто-часто моргает. Кажется, бедняга всерьез расстроился из-за моей поездки. Я же, вырулив на шоссе, принялся насвистывать веселую мелодию. Наконец-то я вырвался из Блумтауна!
Ветер свистел за приоткрытым окном, недавний дождь умыл окрестные поля, так что теперь они неистово (иного слова не подберешь!) зеленели, даже солнце наконец показалось из-за туч. Я гнал автомобиль по шоссе, полной грудью вдыхая прохладный воздух, когда притаившийся в кустах полицейский выскочил на дорогу, оглушительно свистя.
Пришлось сворачивать на обочину и останавливаться. Окрестности Блумтауна давно остались позади, так что полицейский был мне незнаком. С другой стороны, это даже к лучшему – никто не станет придираться ко мне из-за искусственного глаза.
Вид подошедшего ко мне констебля был суров и неподкупен. Видимо, полицейский пытался таким образом компенсировать совсем юный возраст – у него едва-едва начали пробиваться усы.
– Констебль Аткинсон, сэр! – отрекомендовался полисмен, демонстрируя свой значок, и загнусавил: – Сэр, вы значительно превысили допустимую скорость движения, что могло привезти к серьезным последствиям! Могла произойти авария!
– Хм… – Я демонстративно обвел взглядом совершенно пустую дорогу (и взбрело же Аткинсону следить за порядком в столь тихом месте!), но возразил достаточно миролюбиво: – И кто же, по-вашему, мог пострадать?
– Здесь часто пасут коров и овец! – Голос покрасневшего Аткинсона сразу взвился. – Вы сами могли пострадать, сэр!
Могло пострадать чужое имущество – ограды, животные. Я уж не говорю о пешеходах! В последнее время аварии на дорогах стали происходить все чаще, в связи с чем полиции рекомендовано…
Далее последовала получасовая лекция о правилах поведения на дороге и опасности их нарушения. Мне оставалось лишь кивать, с самым серьезным видом внимая разошедшемуся инспектору, который явно желал полностью выдать заученный текст. Я надеялся только, что ему не вздумается меня задержать и показательно препроводить в участок. В последнее время полиция действительно весьма активно (я бы сказал, демонстративно) боролась с нарушителями правил дорожного движения, так что никто не мог считать себя в безопасности от ретивых полицейских.
Должно быть, констебль заметил взгляд, брошенный мною на автомобиль.
– Будьте добры, сэр, откройте машину! – тут же попросил он настырно. Любопытно, в чем он меня заподозрил?
– Как хотите, – пожал плечами я и распахнул дверцу.
При виде зеленого и колючего буйства челюсть констебля отпала. Кажется, он куда легче перенес бы расчлененное тело на заднем сиденье.
– Что это?! – сдавленно вопросил он, невежливо тыча пальцем прямо в обернутый мягкой тканью горшок с Сирилом.
– Кактус, – любезно просветил его я.
– Кактус?! – переспросил он тупо.
– Надеюсь, это не запрещено законом? – мягко уточнил я.
– Н-нет, сэр! – пробормотал разом утративший запал констебль.
– Я могу ехать? – уточнил я все так же мягко.
Полицейский кивнул, по-прежнему не сводя взгляда с моих любимцев.
– Счастливой дороги, сэр! – пробормотал он.
– Благодарю вас, констебль! – ответил я, садясь в автомобиль, и завел мотор. А констебль остался стоять, провожая меня очумевшим взглядом.
Я обнаружил, что беседа с ним отняла у меня почти час, и еще прибавил скорость. Опаздывать мне было не с руки!
Боже, временами я начинаю очень скучать по диким джунглям, где днем с огнем не найдешь ни одного полицейского!..
Приехав в этот раз в Лондон, я решил не пользоваться услугами гостиниц, а остановиться в особняке, который занимало наше географическое общество. Двигала мною не скупость, как можно подумать, но и не просто желание повидать старых знакомых (я вообще не был в курсе, кто из них сейчас в Лондоне), а расчет. Дело в том, что из своих странствий мои прежние коллеги по увлечению привозили не только шкуры диких животных, всевозможные диковинки и ценности, но порою и растения, а потому в особняке была оборудована небольшая теплица: далеко не все зеленые диковинки соглашались существовать просто в доме. И если роскошная монстера заняла уже половину кабинета директора, пара фикусов подпирала потолок, словно атланты, держащие небо на плечах, а гибискус в гостиной минимум два раза в год радовал гостей пышными алыми цветами, то некоторые капризницы могли расти только в тепле, подальше от сквозняков, а еще требовали особого освещения. Климат в теплице не вполне подходил для кактусов, но это все равно было лучше, чем какой-то там гостиничный номер! Я же не мог укутать своих крошек теплым одеялом, им предстояло зябнуть на столе или, того хуже, на подоконнике… Нет, только сюда, только в теплицу! Надеюсь, сэр Келли не выставит меня с моими питомцами на улицу…
Остановившись на подъездной дорожке, я взбежал по ступеням крыльца, распахнул дверь, не дожидаясь, пока Оллсоп ответит на мой стук…
– Матерь божья! – вырвалось у меня.
Надо мною навис громадный, не менее девяти, а то и десяти футов в холке белый медведь. Маленькие черные глазки опасно поблескивали, страшные когти готовы были вспороть слабую податливую человеческую плоть так же, как шкуру тюленя…
– Пятый! Пятый! – услышал я возглас, а потом довольный хохот.
Из-за медведя выглянул мой старый приятель, Фрэнк Дигори.