Второй год новой эры
Шрифт:
Примечание авторов: * при групповом лыжном походе по свежему снегу тяжелее всего приходится тому участнику группы, который идет впереди и кладет лыжню, а всем остальным, идущим по его следам, приходится значительно легче. Для того чтобы равномерней распределить нагрузку, опытные путешественники делают так – когда лидер устает, он сходит с пути, уступая право прокладывать лыжню второму номеру, который в этот момент становится первым, а сам ждет, пока мимо него не пройдет вся группа, после чего он пристраивается ей в хвост на накатанную лыжню. Когда устанет следующий
Отшагав к обеду километров пятнадцать и поднявшись на гребень одного из холмов водораздельной цепи, путешественники остановились, чтобы сделать небольшой привал, перевести дух и осмотреться. Толщина снежного покрова тут не превышала десяти-пятнадцати сантиметров, поэтому Северные Олени сняли свои снегоступы и убрали их в заспинные мешки. Пригодятся на обратном пути. Охотники клана огня с лыжами расставаться пока не спешили, для лыжного похода снега на промерзшей земле было пока вполне достаточно. Андрей Викторович достал бинокль и осмотрел раскинувшуюся вокруг местность.
Позади, на юге, за их спинами, покрытая присыпанными снегом редкими рощицами лежала долина Дордони. На востоке по-прежнему продолжали куриться вулканы Оверни, а впереди, на севере, постепенно сходящими на нет пологими холмами раскинулись тундростепи долины реки Луары. На той стороне, откуда они пришли, на большом расстоянии друг от друга паслись небольшие группы животных, зато впереди там, где после короткого лета осталось высохшее на корню разнотравье тундростепей, бродили несметные стада бизонов, зубров, овцебыков и северных оленей, а также табуны диких лошадей, так похожих на якутскую породу нашего времени. Этим животным даже не надо было выкапывать сухую траву из-под снега, настолько тонок был его слой.
Опустив бинокль, Главный Охотник племени Огня повернулся к Верховному Шаману.
– Если бы не снег и холод, – сказал он, – то можно было бы подумать, что это Африка, а не ледниковая Европа. Там, в саваннах, такие же стада из зебр, антилоп и прочих буйволов. Но раз здесь есть такое большое количество травоядных, то должны быть и хозяева этих мест, я имею в виду таких милых зверушек, как пещерные львы. Так что всем смотреть в оба и соблюдать осторожность, от группы не отходить даже для того, чтобы просто посрать. Жизнь – она важнее смущения.
Тогда же и там же.
Люси д`Аркур – медсестра, свободная женщина и уже почти не феминистка.
Нет, мне решительно не нравится, как все смотрят на меня. Словно я уже замужем за этим мальчишкой. Они что, действительно не сомневаются, что после той ночи я по умолчанию стала его женщиной, и уже как бы не совсем свободна? А он-то, он… Раздувается от гордости, как индюк. Этак по-хозяйски на меня посматривает, нет-нет приобнимет… Просто безобразие. Да какого черта? Если я переспала с ним, это еще абсолютно ничего не значит. Правда, секс был отличным. Первобытный красавчик оказался сладким мальчиком… А ведь там, дома, я избегала подобных связей – ну, в смысле, с юношами до двадцати лет.
И вдруг я вспомнила, как однажды мне довелось случайно подслушать разговор своих учеников.
«Эй, кто знает, почему она такая сука?» – спрашивал шестнадцатилетний Луи, которому я только что влепила самый низкий балл.
«Да вдуть ей надо как следует, тогда точно подобреет!» – отвечал кто-то из его приятелей.
«Ты думаешь?»
«Конечно! Что, попробуешь?»
«Не… подкатить к ней – это же все равно что попытаться приласкать дикую кошку…»
«Ха-ха, Луи, это ты верно подметил – она похожа на кошку… Вот и сделай из нее ласковую кису. Оттрахай ее как следует – соверши благое дело ради всех нас! Не такая уж она и страшная!»
«Да-да, Луи! – поддержал еще кто-то, – ножки у нее – высший класс! Я бы вдул!»
Тогда я просто задохнулась от возмущения и принялась с удвоенной энергией травить несчастного Луи. Даже сама себе не могла объяснить, зачем я это делаю. Я возненавидела всю эту компанию, которая разговаривала обо мне в таком неуважительном ключе. Всем им по возможности я старалась испортить жизнь.
Почему я это делала? Неужели мальчишки были близки к правде? Мне всегда нравился хороший секс, правда, подруги-феминистки говорили, что не следует придавать ему слишком много значения, иначе можно снова легко попасть в плен гендерного неравенства.
Так вот я и не придаю. Но почему же все мое тело поет? Почему мне так легко идти, словно за спиной выросли крылья? Почему я ощущаю эйфорию, сбить которую не может ничто? Почему при воспоминании о бурной ночи с необузданным дикарем по моему телу пробегает сладкая дрожь?
Впрочем, это означает лишь то, что мой организм получил то, что ему было необходимо. Но ему, этому организму, вовсе не необходимо связывать себя узами брака… Все-таки я еще не готова. То есть я вряд ли вообще когда-либо буду готова… Мне нравится быть одной, а еще моей натуре претит институт многоженства. Но ведь когда-нибудь мне захочется повторить эту ночь. Но тогда я, как честная девушка, должна буду выйти замуж… Такие уж правила в этом племени. Вот так – дала один раз слабину, теперь приходится расхлебывать…
Впрочем, никто не сможет принудить меня к чему-то. Пожалуй, с Гугом можно и повторить… Не потащат же они меня силком под венец… А вообще ситуация получается юмористическая – там, в нашем мире, погрязшем в патриархате, именно юным девушкам свойственно ожидать, что парень женится на них после секса. А этот гипотетический парень рассуждает точно таким же образом, что и я сейчас. Ха-ха-ха!
20 января 2-го года Миссии. Суббота. Утро. Тундростепи примерно в 40 километрах к северу от пещеры клана Северных Оленей, окрестности озера Этан де Сье.
Сводный охотничий отряд двигался на север. По мере их продвижения снежный покров становился все тоньше, а стада многочисленнее – не зная забот, паслись они в холмистой тундростепи. Водораздельные холмы остались позади, а охотники все шли и шли вперед в поисках места, удобного для загонной охоты. Им нужна была узкая расщелина между двумя крутыми холмами, горловину которой легко возможно перекрыть с помощью баррикады из подручных материалов. Также подошел бы такой рельеф, где сходящиеся под прямым углом овраги отличаются крутыми склонами.