Второй Хранитель. Антагонист
Шрифт:
Малыш выглядел мощно, колоритно. Рост более двух метров и вес за сто кило. Типаж не русского богатыря, а скорее белокурой бестии из штурмовых войск СС и все благодаря знаменитому «греческому» профилю, когда нос со лбом составляют одну прямую линию. Малыш распрямился на все свои два метра, отбросил вывороченный с дамбы камень, переглянулся с Холодом и Гиря внутренне напрягся. Он понял, что вопрос Малыша ему всего скорее не понравится.
– Гиря, я не понял… Почему тварей сдерживает Петрик, а не этот? Ты ничего не перепутал? Ты человека вытащил точно того самого?
Длинные кудри нервно хлестнули по греческому профилю, указывая на скулящего Ташкента. Сбоку крякнул, одобряя – Холод и Гиря, мысленно проклял недостаток времени, гудящую от напряжения голову и проклятое сталкерское братство. Как все не вовремя! Но ничего не сделаешь. С людьми надо разговаривать, без объяснений два этих черта могут наворотить дел, и Гиря наградил Малыша примерно таким взглядом, каким обмениваются бойцы без правил секунд за пять до поединка.
– Малыш, я не понял. Ты, вот сейчас чего, решил мне предъявить за Петрика?
Вопрос о предъяве прозвучал жестко и категорично, так как надо прозвучал вопрос. Сталкер с арийским профилем смешался. До Малыша, наконец – дошло, что он перегибает палку и перегибает в такой момент, когда за подобные предъявы положено стрелять в лобешник не раздумывая. Да, только так и не иначе. Над ними старший Гиря и законы военного времени никто не отменял.
– Да нет, Гиря, я не предъявляю, просто спрашиваю. Удивительно, что Петрик там, а этот тут.
Малыш споткнулся о немигающий, полный ярости взгляд здоровяка и окончательно смешался. Страшно стало по-настоящему.
– Да вы бараны, оба! – Свирепо рявкнул Гиря – Вы не задумались, что мешало Петрику самому выбросить Ташкента в ущелье, за карниз? Нет, он внезапно мура полюбил, хотя вчера еще терпеть не мог, хотел поколотить и я устал его оттаскивать и успокаивать. И полюбил настолько, что решил ради него подохнуть.
– Да ладно, Гиря – все нормально, убегаем. Вот только на дорожку живца хлебнем. Можешь не объяснять, мы верим.
Холод всегда соображал быстрее Малыша и сейчас бесцеремонно толкнул того в лопатку, направляя в нужном направлении. Голос Гири грохотал им вслед:
– Ташкент умением усиливает свойства, ясно? И взрывчатка, которой у нас почти что нет усиливается тоже. Все, убирайтесь. Скоро сами все увидите. Если доживем, конечно...
*****
Гиря, когда требовалось – объяснял понятно и Малыш с Холодом удрали за взрывчаткой. Причем именно удрали, а Малыш вообще выглядел словно побитая собака. Сам здоровяк удовлетворенно крякнул, до пояса разделся и врубился в дамбу словно берсерк – викинг в строй вражеской пехоты. Вот только вместо боевой секиры в перевитых мышцами руках блестел пижонским никелем топор на длинной рукояти.
Топор против валунов размером в пару чемоданов так себе орудие. Процесс двигался медленно, что не удивительно и Фаза искусал себе все губы, не зная чем помочь товарищу. Он принес топор поменьше, самый тяжелый молоток и тут, внезапно – вспомнил про колун! Да, он на пожарище раскопал ржавый колун и сразу насадил его на крепкое дубовое древко. Насадил без всякой цели. Просто от безделья и любви к порядку. Пользовался он грубой пародией на топор редко, но весил инструмент как средняя кувалда. Как раз то, что сейчас и требовалось.
Гиря, сгоряча сломал один топор, за ним второй и дольше всех держался советский ледоруб, помнивший времена брезентовых штормовок, «Муравьевских» кошек и перкалевых палаток. В итоге не устоял и он, но поломалась только рукоять. Гиря, в раздумьях замер, перебирая в одной руке обломок ледоруба, а в другой колун, держа его обухом вперед. Прорубленную траншею в дамбе перегораживал валун таких размеров, что помогающий, с лопатой, Фаза до его краев не смог даже докопаться.
– Ну что, Гиря, приехали? Такой камушек нам не победить, не смотря на все ваши умения.
– Фаза, хоть ты не разводи панику. И без того тошно. Я вот что думаю….
А думал Гиря следующее. Они прорубили два метра траншеи, до воды осталось не больше четырех, но с той стороны их встречала выбитая водой линза. Значит не четыре метра, а меньше и, возможно – меньше сильно. Если, разумеется, Фаза не ошибся при расчетах и траншею они пробили там, а не в стороне.
И что дальше делать? Обойти огромный камень, в их положении не выйдет. Нет ни времени, ни инструмента. Следовательно, взрывать следует именно валун, с целью расколоть его на несколько кусков. А если повезет совсем сильно, то остальное за них сделает озеро и разрушит дамбу в слабом месте. Масса воды давит и давление огромное.
Гиря лупил обухом колуна по зубилу – ледорубу и летели искры. В себя пришел Ташкент, сунулся помогать и был матерно послан. Мур начал, по простоте душевной, усиливать удары и ручка колуна отозвалась треском. Все правильно. Беречь надо инструмент и Ташкент только мешал. Гиря бил быстро, четко, выверенными средними ударами, пробивая в камне горизонтальный шурф. У него неплохо получалось и на их счастье камень оказался не из самых крепких. Точно не гранит, кварцит или базальт. Всего скорее что-то из известняков со средней плотностью. Кусочки камня отлетали размером с голубиное яйцо, работа продвигалась, и пробитый шурф ушел на глубину клюва ледоруба одновременно с появлением взмыленного Холода.
– Гиря, там, кажется – задница. Со стороны Петрика прут твари и Малыш слышишь? У тропы отстреливается. Я ему оставил все патроны, а сам, бегом – сюда.
– Петрик! Земля пухом… Он сделал все что мог и обязательно помянем. Но позже, если сами выживем. Ты, Холод, где Малыша оставил? У него патронов хватит?
– Патронов у Малыша два полных цинка, два пулемета и четыре сменных ствола к ним. Засел в ДОТе, а там сам знаешь. Обзор хороший и позиция удачная.
– Ты, Холод меньше разговаривай. Гранаты с минами оставь, сам разворачивайся и беги на помощь.