Второй концерт

Фелан М.

– На сцене под солнцем наша стрекоза забывает обо всем на свете. Все тревожные дождливые дни остались позади. Солнечный мир – это убежище, которого так не хватало раньше! От жестоких учителей жизни, внимающих лести, заискиваниям, славе, богатству, статусу, лжи…. одинокая сцена в лесу помогла стрекозе забыться. Она, танцуя для себя, танцевала и для других! Два крыла и одно дело – искусство! Звуки природных даров: шелест трав, колыхание воздуха, дребезги капель и бой грозы дают ей свою музыку, а она, внимая им, купается в движениях невероятной красоты!

Ох, мама! Ты явно вдохновилась собственной

историей! Лари уже давно дрыхнет! Но…. все-таки продолжай! Мне так хорошо оттого, что ты рядом!

– Стрекоза хотела совершенствоваться еще и еще, не жалея сил на тренировки полетов и подготовку мышц. Она готова была пожертвовать всем ради искусства. Даже теперь, когда наступили лютые холода, она продолжала! Изголодавшаяся стрекоза осталась последним насекомым, танцующим в холоде! До последних сил! Но как же она сможет отдавать себя искусству, если умрет от голода и холода? Тут пришел муравей….

– Анжелика, может хватит!

– Ты же говорил, что сегодня не ночуешь дома? Я рассказываю басню «Стрекоза и муравей». Ты не в духе?

– Как всегда! Пришел с работы поздно. Без всяких сил! Дома бардак, еда не приготовлена, а жена, как полоумная, бормочет что-то спящим! Ты целый день дома!!! Чем ты занимаешься вообще?!

– Не злись, пожалуйста. Я рассказываю сказку на ночь.

– Без сказки обойдутся. Как у них в школе дела?

– Вроде бы все хорошо.

– Хорошо – это «четыре» или «пять»?

– У Лари серьезных проблем нет. А Лара оценки не получает. Почему ты сказал Лари, что моя девочка – имбецил?

– Потому что мне надоело терпеть ее поведение! Ты то вообще не хочешь этим заняться? Или так и будем дуру растить? А?

Мамин голос резко похолодел и зазвучал безразлично:

– Лара сказала, что больше не хочет на балет.

– А кто ее спрашивает? У нее слабое здоровье, ей нужно. Плюс я уже все оплатил! Содержу не свою дочь, а она еще что-то там вякает….

– Прекрати! Это твоя дочь! Она похожа на тебя и внутренне, и внешне! То, что она родилась альбиносом, не повод ее не признавать! Твоя дочь уникальна, а не безобразна!

Давай, мама, ты крутая! Отстаивай меня! Интересно, как долго я еще не усну?

– Ага, а то, что ты тогда танцевала с этим белобрысым – простое совпадение?! Хватит! На работе все пытаются лапшу на уши вешать, так и дома за идиота считают! Ты даже в блондинку перекрасилась после ее рождения! Надоел этот цирк! Пошли вы все к черту! Алло, Серега? Ты уладил то, о чем я тебя просил?

– И тебе доброй ночи….

Может, я и правда не его дочь? Совсем бы не расстроилась, даже наоборот. Хотя какая разница!

– Мам, а что происходит с человеком после смерти?

– Лара! Я думала, ты спишь.…

– Так что?

– Он попадает в то место, где всегда хотел бы находиться. Почему ты спрашиваешь?

– Хочу знать, куда попадет папа.

– В страну Ада.

– Он оттуда не воскреснет?

– Нет.

– Вот бы его убить!

– Ты не имеешь права лишать жизни другого человека. Даже если ты его ненавидишь. Не ты его рожала, Лара, и не тебе его убивать!

– Ладно, ладно! А ты куда попадешь?

– В Швецию. Спи, Лара. Добрых снов!

Когда папа уезжает на работу, мама просит ее не беспокоить. В большой зале она укладывает черный блинчик на плоскую конфорку инструмента и закрепляет его иглой. Папа постоянно покупает всякие модные штуки, но наша мама привязана ко всему старью. Папа этого не понимает.

Как-то мы с братом спросили, что там за женщина на коробке нарисована, а мама нам торжественно пропела «Да-Ли-Да». И мы придумали очередную шифровку: «да-Лика-да-бе-бе», что означает «Лика танцует Далиду: беспокоить бесполезно». Обижаемся ли мы, орем, протестуя против несправедливости – мама в танце. Наша любимая мама уходит от нас в соседнюю комнату, кто с нами поиграет?! кто почитает?! кто приготовит нам еду?! мы с плакатами!! мы кидаем в нее мячом!! Мама отбегает или уклоняется, смеясь или плача, не прерывая танца. Как будто танец для нее важнее всего! Мы злимся, но маме все равно. Она танцует, как сумасшедшая. Она танец.

– Лара, ты что делаешь?

– За мамой повторяю!

– Ты чего? Она же танцовщица! Ты никогда так танцевать не сможешь!

– Три мушкетера: Лика, Лари и Лари, забыл?! Не хочешь делать, не мешай!!!

Конечно, я никогда не буду танцевать так, как наша любимая мама: ведь я другой человек!! Да, она была знаменита, и что?! До встречи с папой, кстати. Сейчас нет. И хорошо. Иначе, говорит она, мы бы ее не видели.

И вот мы вдвоем танцуем вместе с нашей любимой мамой. Чаще и чаще! Лари старается как можно точнее копировать ее движения, а я повторяю, как получается. Мы приходим, когда захотим, и уходим, когда захотим. Мама нас не замечает. Для нее все вокруг другое, когда она в танце. Наверное, так она выступает. Если бы мы подожгли в это время дом, она бы не остановилась. Поджечь, естественно, могу только я, у Лари кишка тонка, хоть он и старше, но мне куда интереснее наблюдать за мамой.

С тех пор, как я начала танцевать, мир преобразился. Я улавливаю основной принцип всех маминых движений, но делаю по-своему. Теперь я учусь читать то, что она рассказывает движениями. Наша мама – самый лучший в мире рассказчик, было бы глупо полагать, что она прыгает и машет ногами просто так!

Когда приезжает папа, мы делаем вид, что занимаемся уроками, хотя сами болтаем с Лари при помощи шифровального кода. Папа проверяет только наличие гребанного 4 «дэ-зэ», а не правильность, поэтому писать можно все, что угодно. Мама перестает танцевать, когда приходит папа. Она при нем вообще почему-то не танцует.

4

Гребанный (жарг.) – чертов, проклятый.

Папа смотрит телевизор, спит, чрезвычайно много ест, говорит по телефону или сидит за компьютером. Мама изучает книги, балет, картины, музыку и нас.

Папа всегда на всех кричит, мама кричит только иногда на папу.

Папа ходит тяжело и тучно, мама – легко и быстро.

Самое счастливое время – когда папы нет дома! Это как глоток свободы!!! Увы.… иногда к нам приходят няни или, как их называет папа, гувернантки. Я счастлива потому, что могу шалить, мама тайно разрешает мне кроме нее никого не слушать!