Второй контакт
Шрифт:
Я кивнул, признавая ее правоту. Алкоголь, как известно, не способствовал ни сворачиваемости крови, ни твердой руке, ни глазомеру.
– Тогда...
Вместо продолжения она единым гибким движением перетекла вплотную ко мне и обвила руками шею.
– Хватит трепаться, и поцелуй уже меня. Не то я вспомню про старое ремесло и прикончу тебя исключительно за то, что динамишь.
Ее губы оказались совсем рядом, и мне не оставалось ничего, кроме как обезопасить свою жизнь поцеловав ее.
Она ответила на поцелуй с неожиданной страстью, которая свойственна лишь тем людям, что очень дорожат жизнью, и стараются насладиться ее каждым моментом, прекрасно понимая, что в следующее мгновение она может прерваться.
Руки скользнули под ее жилетку, и она сама подалась навстречу, выскальзывая из нее, после чего обхватила меня ногами вокруг пояса.
– Последний вопрос... Почему скаринг?
– Отвечу, если ты мне понравишься.
Откинувшись назад, и удерживаясь на мне только ногами, она стянула с себя эту смешную маечку, и вновь вернулась ко мне для поцелуя. мои пальцы заскользили по ее спине, нащупывая каждый шрам, исследуя каждую его линию, и пытаясь воссоздать в голове всю картину, которую те из себя представляли. Это было что-то невероятно сложное, и мне захотелось увидеть все своими глазами.
– Изучаешь?
– выдохнула она мне в ухо.
– Да. Это невероятно.
Пока я занимался тем, что изучал шрамы, она успела расстегнуть мою рубашку и теперь ее соски слегка царапали мою грудь.
– Как тебе больше нравится?
– спросил я.
– Когда как. Но мне кажется, что на нас слишком уж много одежды.
Она спустилась на пол, а я не смог удержаться от того, чтобы наклониться и лизнуть ее сосок, одновременно расстегивая пуговицу и зиппер на ее штанах.
Мое прикосновение вызвало в ней ответную реакцию, и она выгнулась, подаваясь вперед. Проведя пальцами вдольее позвоночника, я заставил ее выгнуться еще больше, и запустил ладони за ее пояс, стараясь помочь ей освободиться от узких брюк, и, одновременно, пытаясь добраться до ее ягодиц.
Когда мне это удалось, она опустилась вниз, легко расстегивая мудреную пряжку моего ремня, и высвобождая меня из одежды, после чего вновь выпрямилась, и легким движением избавилась и от армейских ботинок, которые непонятно как ухитрилась расстегнуть, и от оставшихся на щиколотках остатков одежды..
Я окинул ее взглядом, поражаясь рисунку, создаваемому шрамами на ее коже.
– Ты прекрасна.
– Ты говоришь это каждой раздетой женщине?
– поинтересовалась она.
– Я вообще это никому не говорю.
Она улыбнулась.
– Смотри. Я ведь могу и поверить.
Она поднырнула снизу, чтобы я всей кожей ощутил ее прикосновение, и дыхание перехватило от ощущения того, как ее шрамы касаются меня.
Подхватив ее под ягодицы, я ощутил, что они тоже покрыты шрамами, и этот факт, неожиданно, настолько возбудил меня, что я, вновь подняв ее на свою талию, резко вошел в нее, стараясь хоть как-то сбросить напряжение, отдающееся болью в паху.
Ее дыхание замерло на секунду, но уже в следующий миг она отклонилась назад, увлекая меня за собой к полу.
Не желая медленного и размеренного темпа, я вонзался в нее со всей силой на которую был способен, заставляя ее выгибаться и стонать, одновременно глядя на шрамы искусно покрывавшие ее тело, и этот узор дышал, двигался вместе с ней, и, казалось, жил собственной жизнью.
Почувствовав приближение разрядки я совсем сошел ума, и, закинув ее ноги к себе на плечи, еще больше взвинтил темп, вбивая себя в нее, и рождая в ней единый протяжный стон, прерывающийся лишь тогда, когда она дела вдох.
Когда же поток семени устремился в нее, она притянула меня к себе и впилась зубами в мою губу, одновременно опутывая руками и ногами, чтобы добиться максимально плотного соприкосновения.
Она мычала и рвалась в стороны, не собираясь выпускать меня ни на секунду, пока мое сердце не стало сбрасывать ритм своих ударов, после чего выпустила меня, слизнула капельку крови с прокушенной губы, и посмотрела мне в глаза.
– Хорошо... Но мало. Пока ты заслужил право лишь на один шрам.
Я улыбнулся.
– Вот, значит, как они появляются?
– Нет. Не совсем. Но ты поймешь.
Некоторое время мы молча лежали на полу, пытаясь придти в себя.
– Переберемся в другую комнату?
– предложила она.
– Нет, там... Там спит Хелен.
– Твою любовница?
– Нет. Ребенок, который увязался за мной. Я спас ее от одного типа, на улицах Амстердама, и она вбила себе в голову, что я тот, кто сможет о ней позаботиться.
В ее взгляде возникло удивление.
– А ты сможешь?
Я грустно улыбнулся.
– Я даже о себе не могу нормально позаботиться, так что уж говорить о ней. Хотя, по меньшей мере, постараюсь.
Лаша задумчиво качнула головой.
– Ты необычный человек, Брайан. Большинству было бы плевать.
– Знаю. Я был таким же, как и большинство, но сейчас...
– Все изменилось?
– Да.
– Почему?
Я усмехнулся, и ответил ей ее же фразой:
– Давай каждый останется при своих секретах.
– Как скажешь.
Она потянунась, и встала на ноги, чтобы налить себе сока из графина на столе, а я залюбовался сеткой шрамов на ее спине, которые рождали причудливую иллюзию сложенных крыльев, проработанных до такой степени, что можно было различить каждое перышко, и лишь по центру спины оставалось пустое место, куда она сама не могла дотянуться.
– Сможешь его заполнить?
– поинтересовалась она не оборачиваясь.
– Мог бы постараться. Но на такое требуется много времени.
Она налила сок в два бокала и принесла один из них мне.
– Ничего, Брайан. Я не тороплюсь. И думаю, что у нас обоих представится еще шанс на эти шрамы. Когда все будет закончено, я обработаю их так, чтобы они приобрели постоянный цвет.
– Белый, черный, золотой?
– Нет. Кроваво-красный.
– Это будет эффектно смотреться. А твоя бабочка вокруг глаз?