Второй мир
Шрифт:
Но сейчас в нише не было никаких гобеленов; я видел лишь белую стену и статую. Я осторожно приблизился к ней, сжимая под плащом рукоять меча. Золоченая фигура на беломраморном постаменте, высотой не более двух футов, тоже изображала святого Георгия, на сей раз в тюрбане. В одной руке святой сжимал меч, которым собирался нанести дракону смертельный удар. В другой руке он держал копье, которое пронзило распростертого дракона. Святой поставил ногу на голову чудища, не давая ему приподняться.
Снова смерть… Все в церкви напоминало о смерти: распятие, картины, резьба на дверях, даже статуи!
Перед постаментом в ряд выстроились двенадцать электрических свечей. Они не горели. Под ними я увидел табличку: «ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ». Рядом с табличкой лежало устройство для считывания кредитных карт. Надпись извещала, что здесь принимаются карты «Америкен экспресс», «Евроэкспресс», «МастерКард» и «Виза». Зато внести пожертвования чеком или наличными было невозможно.
Я достал черную карточку «Америкен экспресс».
— Не отвлекайтесь! — приказал я остальным и вставил карточку в устройство. С моего счета списали четырнадцать долларов. Пока совершалась транзакция, ничего не менялось. Затем включилась запись.
«Теперь вы можете помолиться, — произнес голос из микрофона за статуей. — Вам отпущено тридцать секунд. По истечении этого времени внесите новое пожертвование».
Смерть.
Все так или иначе связано со смертью.
Кроме херувимов.
Они предлагают пищу.
Они предлагают жизнь.
Я круто развернулся лицом к алтарю; рядом со мной одна за другой зажигались электрические свечи.
— Отойдите от алтаря! — закричал я.
Они вздрогнули, испугались и на некоторое время остолбенели от неожиданности.
Вдруг за их спинами одновременно вспыхнули еще двадцать четыре свечи. Херувимы начали меняться на глазах. Правый превратился в змееподобное многоголовое чудовище — гидру, описанную еще древними греками. У чудовища выросло шесть голов; оно приготовилось напасть на ближайшего противника — Суилкина. Суилкин попятился назад, споткнулся, с трудом удержался на ногах и замахнулся мечом.
Второй херувим превратился в толстого чешуйчатого змея с драконьей головой. Он медленно пополз вниз с алтаря и, извиваясь, стал приближаться к Энди. Суилкину удалось не упасть; замахнувшись, он отсек ближайшую к нему голову гидры. Но на месте срубленной головы тут же выросло две. Суилкин зажмурился и снова со всей силы рубанул мечом. Меч пронзил чешую и вошел в плоть чудовища. Суилкин механически занес меч для следующего удара и открыл глаза. На сей раз ему удалось отрубить целых две головы сразу; одна отделилась целиком, а во второй шее зияла глубокая рана.
— Есть! — заорал он в восторге и бросился вперед, радуясь близкой победе.
На месте двух отрубленных голов тут же выросло четыре. Гидра попятилась; девять голов угрожающе шипели. Она приготовилась отомстить обидчику, разорвать его в клочья. Вот чудище ринулось вперед; Суилкин увернулся и прислонился к стене, на которой висела картина с изображением святого.
— У нее бессмертны все головы, кроме одной! — закричал я, бросаясь к Суилкину и занося меч для удара. Гидра снова готовилась к броску. — Надо напасть на нее с обеих сторон!
Суилкин, пошатываясь, отпрянул от меня и взял себя в руки. Гидра подобралась, припала к земле. Четыре ее головы смотрели на Суилкина, а пять — на меня. Чудовище перебирало мощными лапами.
— Какую голову рубить? — спросил Суилкин.
— Понятия не имею! — крикнул я.
Уже приготовившись к бою, я вдруг услышал крик Энди. Змей с драконьей головой ударом хвоста сбил ее с ног. Она замахнулась было палашом, но чудище обвилось вокруг нее и начало душить.
Тут и гидра бросилась в атаку. И тут я заметил, что одна голова совсем чуть-чуть отличается от других; она как будто старалась спрятаться за остальными. Ловко уклонившись от двух первых голов и оцарапавшись об острую чешую, я по самую рукоятку вонзил меч в правый глаз третьей головы. Чудовище заревело от боли, выгнуло шею, и я увидел еще одну голову, прятавшуюся за остальные.
Гидра разгадала мой замысел, и все остальные головы зашевелились, прикрывая уязвимую. Чудовище забыло о Суилкине и сосредоточилось на мне. Оно оскалило острые клыки, готовясь разорвать меня. Но я ринулся в атаку и одним ударом своего японского меча пронзил уязвимую голову — снизу вверх, через ноздри.
Суилкин присоединился ко мне; он рубил все головы подряд. Гидра громко ревела от боли. Поняв, что все тщетно, она попробовала убежать, но вовремя подоспевший Тибор добил раненое чудовище.
Я тут же бросился на помощь Энди. Змей обвил ее целиком; его большая плоская голова находилась на одном уровне с головой девушки. Вот чудовище оскалило клыки и приготовилось к последнему удару. Сейчас нельзя было действовать мечом — можно было случайно поранить Энди. Не было времени доставать пистолет или нож кукри. В отчаянии я бросился на змея; ничего лучше я придумать не мог. Он приготовился вонзить клыки в ее беззащитную шею, но я подставил ему собственную руку и надавил на него. В моих жилах бурлил адреналин; я давил на змея, пытаясь отвернуть в сторону его громадную голову. Энди тоже вырывалась, но змей сдавил ее крепко. Правда, теперь ему приходилось отбиваться еще и от меня.
Затем чудовище попыталось задушить Энди. Мне с трудом удалось выхватить из-под плаща кукри. Замахнувшись, я вонзил нож прямо в пасть чудовища и несколько раз повернул. Затем выдернул нож и тут же снова вонзил его в челюсть огромной рептилии. Удар снова пришелся снизу вверх. Змей забился, все глубже нанизываясь на нож. По чешуйкам на пол заструилась кровь. Наконец, змей затих. Все было кончено. Чудовище выпустило Энди и куда-то уползло. Энди встала, держась за грудь. Она никак не могла отдышаться.