Второй раз не воскреснешь
Шрифт:
– Том, миленький, успокойся, – безнадежно пробормотала Таня. На глаза у нее наворачивались слезы.
– Танья, все погибло! – с отчаяньем проговорил в трубке Том. – Все мои черновики, мой компьютер со всеми файлами… Все дискеты… Весь архив… Все блокноты, все книги…
– Том, миленький… – пробормотала Таня.
Ее горло сжал спазм. Она не могла говорить. Ей хотелось заплакать. Что для Тома могло быть страшнее, чем потеря всех черновиков? Да он скорее согласился бы отдать свою руку!.. Неужели это она всему виной?
– Томчик, родной мой… Мы что-нибудь придумаем… – пробормотала
– Что, Танья, что? – с полным отчаяньем проговорил Том.
Игорь внимательно наблюдал за тем, как менялось Танино лицо.
Когда она положила трубку, в глазах у нее блестели слезы.
– То же самое? – спокойно спросил он.
– Да. Они подожгли офис Тома.
– Мы их недооценили.
– Да.
Таня взяла со стола визитную карточку.
Игорь устало-утвердительно прикрыл глаза.
Татьяна глубоко вздохнула и набрала телефонный номер.
– Да? – после третьего гудка раздался в трубке вальяжный, сытый голос.
– Мы согласны с вами сотрудничать, – проговорила Таня.
Глава 3
Пристойное предложение
Таня прилетела в Москву рейсом из Чикаго в начале второго по московскому времени.
Ее никто не встречал: ни мама, ни отчим, ни Димка Полуянов, ни Паша Синичкин. Танин приезд был для всех тайной. И от того, что она возвращалась издалека в любимый город, но ни единая душа не знала об этом и никто не ждал ее в аэропорту, на душе у нее было грустно. Словно не в родной город она возвращалась, а прилетала на чужбину.
Формальности с пограничным контролем и получением багажа, как всегда в Шереметьево-2, тянулись бесконечно долго. Из «свободной зоны» она вышла, когда время подходило уже к трем часам дня. Как обычно, на единственную калитку напирала толпа встречающих. Родственники тут же набрасывались на прилетевших, тискали в объятиях. Обалдело оглядывались по сторонам иностранцы – тех сразу же атаковали таксисты. Многие встречающие стояли с афишками – навродеMr.Smith или HewlettPackard. Таню, как это уже бывало по прилету на родину, неприятно поразил запах не очень свежих тел. И это несмотря на восьмилетнее свободное хождение в стране дезодорантов! «В самом деле немытая Россия», – горько подумала Таня. В этот раз возвращение на родину не доставляло ей ни малейшей радости.
Она тихонько отошла к колонне, отрицательно мотая головой на предложения «поехать недорого». Ее должны были встречать.
И ее встретили.
Молодой человек – Таниного, наверно, возраста – со всей почтительностью подошел к ней и проговорил, склонившись в полупоклоне: «Мадемуазель Садовникова?»
– Называйте меня «мадам», – усмехнулась Таня.
Парень был, как сказала бы Танина мама, «из интеллигентной семьи» – однако некая вертлявость имелась в его остреньком лице и во всем его облике. «Сукин сын», – про себя определила Татьяна.
– Пожалуйте в машину, – сказал парень с лакейской предупредительностью и схватил Танин кожаный несессер.
Ловко лавируя в толпе, «сукин сын» проследовал к выходу. Таня поспешала за ним.
Они вышли из здания аэропорта. Запах осени – подмосковной печальной осени – так знакомо защекотал ноздри. Яркое, но совсем не горячее солнце из последних сил светило с голубого неба.
Провожатый и Таня вышли на автостоянку и добрались до черного джипа «Тойота-Лэндкрузер» с тонированными стеклами. Таня про себя усмехнулась. Она не сомневалась, что ее новые компаньоны подадут за ней в аэропорт подобное транспортное средство. В Америке она обратила внимание, насколько наши бандитствующие «новые русские» похожи всеми внешними атрибутами на тамошних негритосов. Для передвижения использовались те же черные джипари – гробы на колесиках, для украшения – те же красные и малиновые пиджаки и обилие золота на теле. Но на черных телах золото смотрелось эффектнее, чем на нашенских жирно-белых окорочках.
Провожатый предупредительно распахнул перед ней дверцу. Таня постаралась на всякий случай запомнить номер джипаря: Н 007 АЕ 77. Ну, такой блатной номер захочешь, а не забудешь.
Татьяна влезла в кожаное тепло салона. Внутри находились еще двое: один за рулем, другой – рядом. Оба типичные бандитские рожи, как на подбор: жирные, стриженые, с толстыми шеями и золотыми цепурами. Таня уселась в кресло, рядом плюхнулся провожатый. Джип принялся величаво выруливать со стоянки.
Проплыв, словно корабль, мимо «Новотеля», джип понесся по шоссе прочь от Шереметьева-2. За окном разворачивались желтые, зеленые, красные леса. Машина летела со скоростью сто сорок. На ограничения водителю явно было плевать. Внутри салона никто не говорил ни слова. Таня печально смотрела в окно, на знакомый до боли пейзаж. Столько раз она возвращалась в Москву, мчалась по этому шоссе из аэропорта – но еще ни разу так, в джипе с бандитскими номерами.
На выезде на Ленинградское шоссе «Лэндкрузер» вдруг свернул не налево, к столице, а направо, прочь от нее.
– Куда мы едем? – спросила Таня.
Ее будто никто и не услышал.
– Мы что, в Питер собрались? – повторила Таня вопрос – но опять как об стенку горох.
Таня понятия не имела, ни куда ее везут, ни что предстоит ей делать, ни где ее компаньон Игорь.
…Вечером того дня, когда она позвонила бритому бандиту и согласилась сотрудничать, ей – одной – назначили стрелку в лобби сиэтлского отеля «Сорренто».
На встречу пришел тот же самый бритый Петя, что заявлялся ночью в ее мотель и столь непочтительно отзывался об их с Игреком сыщицких способностях, а также о ее груди.
На этот раз стиль его поведения переменился. Он уже не угрожал, не наезжал. Напротив, был сама предупредительность. Он со всей вежливостью сказал Тане, что задание ждет ее в Москве. Затем протянул конверт. В конверте было два авиабилета: один на завтра на самолет авиакомпании «Дельта», следующий из Сиэтла в Чикаго. Другой – на послезавтра, на рейс Аэрофлота СУ329, вылетающий из Чикаго в Белокаменную. «Из Сиэтла в Москву рейсы всего два раза в неделю, – пояснил бритый. – Мы уже не успеваем». Оба билета были эконом-класса.