Второй шанс — 2
Шрифт:
А это что? Моё внимание привлекла струйка дыма, тянувшаяся к небу от одного из коттеджей. Вышедшая на крыльцо стоявшего рядом дома женщина с полминуты всматривалась в том же направлении, затем взволнованным голосом крикнула что-то через раскрытую дверь, и вскоре на крыльце рядом с ней оказался пузатый мужик в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Он посмотрел в сторону дыма и они с женщиной начали что-то бурно обсуждать, размахивая руками. Похоже, происходило что-то не очень хорошее, и я трусцой побежал в сторону дымящегося дома. А через минуту передо мной во всей красе предстал особняк,
А старуха продолжала голосить, показывая на дом:
— Сегитсэг, ван егу унокажа! Истэнем, аз унокам!
А потом я услышал доносящийся сквозь треск горящего дерева детский плач, и понял, что в доме находится ребёнок. Вот блин, он же сгорит заживо! Никто из собравшихся явно не испытывал желания лезть в огонь, да тут и мужиков нормальных не видать, всё какие-то пенсионеры да любопытная детвора. Эх, ну вечно ты, Макс, умудряешься влипать в какие-нибудь неприятности!
— А ну-ка!
Я выхватил у одного из стариков ведро с водой, облив себя с головы до ног. Отбросив пустое ведро в сторону, разбежался и нырнул в распахнутый дверной проём. Какой же здесь дым, сука, в лёгкие словно влили какую-то кислоту… Снова раздался детский плач, он доносился вроде как из дальней комнаты, дверной проём которой вовсю лизали языки пламени. И не только проём, они уже скользили по потолку, и я почувствовал, как волосы на моей голове от жара начинают потрескивать.
Главное, чтобы пол не загорелся, а то я бегать по стенам и тем более летать как-то не обучен. Расстояние до дальней комнаты я преодолел в три больших скачка. Так и есть, вот она, малышка в платьишке в горошек, на вид года три, сидит на диване, пожав ноги, с плюшевым мышонком в руках, слёзы ручьём и сопли пузырями.
— Привет! Чего ревём? — немного продышавшись, как можно дружелюбнее и даже с вымученной улыбкой спросил я. — Сейчас мы тебя и твою мышь будем спасать.
Конечно, из сказанного мною она ничего не поняла, но успокаивающая интонация вкупе с появлением незнакомца прервали поток слёз и соплей, заставив девчонку воззриться на меня с неким интересом.
— Как тебя звать-то? — спросил я, беря её на руки. — А, ты ж по-русски ни хрена не понимаешь. Ну и ладно, в школе выучишь… может быть.
Я сделал пару шагов к выходу, но мгновение спустя в коридоре рухнула объятая пламенем балка перекрытия, подняв огромный сноп искр. Жар буквально опалил моё лиц, да ещё и дымина попёрла в нашу сторону, словно мы её примагничивали. Я завертел головой в поисках других путей спасения. Похоже, придётся спасаться через окно. Не выпуская девчонку из рук, я саданул по закрытой раме ногой, под звон стекла она распахнулась, одна створка повисла на единственной петле. Выглянул наружу… Высота метра два, под окном шла цементная отмостка в полметра шириной, а дальше цвели ирисы, тюльпаны, пионы и ещё какая-то яркая ерундень — в цветах я всегда разбирался постольку-поскольку. Жаль, людей с этой стороны нет, было бы хоть кому малышку передать, а то ведь выбираться с ней на руках пипец как неудобно — можно надвернуться носом вниз на эту самую отмостку. И не бросишь её на землю — высота такая, что и повредить себе что-нибудь может, даже если упадёт на землю.
А огонь в окружении клубов дыма уже подбирался к нам с тыла. Девчушка зашлась в кашле, медлить было нельзя, и я перекинул через узкий подоконник сначала одну ногу, затем вторую, теперь пятки упирались в стену дома. Лишь бы не завалиться назад… Но небольшое отклонение пришлось сделать, чтобы амплитуда толчка получилась более сильной — не хотелось мне приземляться на цемент. Получилось, подошвы кроссовок вошли в аккурат в заросли пионов, не сильно-то и погрузившись в землю. В тот же миг сзади раздался треск, обернувшись, я увидел, что дом практически полностью объят пламенем, а крыша его проседает вниз.
Отбежав на безопасное расстояние, я двинулся в обход, в сторону улицы, где народу собралось ещё больше, и бабьё голосило, будто кого-то оплакивая. Понятно кого… Уж меня-то вряд ли, что им до какого-то русского? Что ж, вот вам приятный сюрприз.
Увидев меня с девочкой на руках, женщины тут же прекратили свой вой, а затем загомонили, как торговки на базаре, спешащие продать свой товар. Обступили со всех сторон, тут и бабуля в ночнушке нарисовалась. Вцепилась во внучку, выдрав её из моих рук, по морщинистому лицу слёзы текут, что-то говорит плачущим голосом…
Надо же, хмыкнул про себя, одну девицу из воды спас, вторую из огня. Что на очереди?
Ладно, теперь уж мне тут делать нечего, надо в лагерь возвращаться, а то если моё начальство узнает, где я ошивался, таких люлей навтыкает — мало не покажется. Молча выбрался из толпы и двинулся прочь, на ходу стягивая куртку. Как и спортивные брюки, с тёмными разводами сажи, но при этом, что удивительно, ни одной прожжённой дырки. Ну хоть в этом повезло. Правда, как я буду объяснять эту грязь? Надо будет как-то втихаря на ночь её постирать, только не факт, что к утру высохнет.
На территории лагеря я оказался, когда солнце уже село за горизонт. Обернувшись, увидел вдалеке светлые сполохи, отсюда пожар не виделся таким страшным, как вблизи. Меня только сейчас начало отпускать, когда дошло, чем могло всё закончиться. Но ведь не закончилось, да ещё и человека спас.
Незаметно прокрался к своему домику, там мои соседи вовсю резались в карты, которые при моём появлении были тут же спрятаны под задницы.
— Тьфу ты, Макс, напугал, мы уж думали, Сан Саныч с проверкой… А ты где был-то? Чего от тебя дымом так несёт? А с формой что?
— Тут такое дело, мужики… Вышел за территорию лагеря прогуляться, а там в деревушке пожар. Бабка на улице орёт, а внутри внучка маленькая или кем она ей там приходится, в общем, надрывается, того и гляди сгорит заживо. Ну, пришлось в дом лезть, спасать дитя… Только вы это, никому ни слова, а то мне за самоволку влетит по первое число.
— Ну ни фига себе! — воскликнул Вася. — Не врёшь?
— Вот те… зуб даю, — вовремя поправился я, едва не перекрестившись. — Теперь бы ещё постирать форму, да и кроссовки помыть не мешало бы. В общем, я в душ, и чувствую, что надолго.